Юрий Дегтерев: «Яшин меня долго «обрабатывал»

Начало. Продолжение - в один из ближайших дней.

Пятого октября Юрий Витальевич отмечал 65-й день рождения, и мы решили использовать этот прекрасный повод для большого интервью. 

– Годы летят, Юрий Витальевич. Ощущаете свои 65?
– Пока нет. Вот только профессиональные болячки порой донимают – подагра беспокоит. А так все нормально – душой молод.

– Вас можно регулярно увидеть на «Донбасс-Арене» на матчах «Шахтера». Что для вас сейчас футбол?
– Я играл почти двадцать пять лет. В нем вся моя жизнь. Футбол подарил мне незабываемые счастливые мгновения.

– Есть повод вспомнить первый официальный матч, ваш дебют за основной состав донецкого «Шахтера». Было это 20 ноября 1967 года в матче против московского ЦСКА. Помните ту игру? Вы выиграли 2:1 и оба гола в ворота москвичей забил Валерий Лобановский. Ну и, кстати, первый мяч вам забил небезызвестный Виталий Раздаев. Каким был футбол в те времена?
 – Было много ярких и красивых матчей. Наш стадион практически всегда был заполнен. Нас это стимулировало, мы чувствовали ответственность. Если, допустим, мы где-то неудачно сыграли, слышали негативную реакцию, нас это очень цепляло. Но мы знали, что болельщики нас любят, и всегда ценили их поддержку. Такое чувство ответственности привил футболистам «Шахтера» Владимир Иванович Дегтярев, который долгое время возглавлял обком партии и был нашим главным куратором – фактически президентом, если говорить нынешним языкам.

Он и нам, коренным донецким, и приезжим ребятам, постоянно напоминал о том, что мы представляем шахтеров Донбасса, что играем для них. О том, что у них тяжелый, порой героический труд, нам было хорошо известно. Мы часто опускались в шахту – на глубину 700-900 метров, где добывается «черное золото». Такая профилактика действовала, вдохновляла, дисциплинировала. Недаром ведь говорили о шахтерском характере нашей команды.

– По давней традиции в День Шахтера вы практически всегда играли в Донецке?
– Да, ведь в те времена этот день был грандиозным праздником. Соперники жаловались на это обстоятельство и знали, что устоять против «Шахтера» в такой день невозможно. Мы не могли себе позволить не победить в такой праздник – умри, но выиграй!

– Скажите, а приезжие игроки быстро проникались донецким духом?
– Очень. И минчанин Старухин, и ивановец Сафонов, и киевлянин Кондратов, и другие ребята быстро адаптировались. Коллектив был у нас дружный, атмосфера здоровая.

– А сейчас если хочешь добиться серьезных результатов, обязательно нужны легионеры. Неужто так обеднели мы на футбольные таланты?

– Условия для развития сейчас футбола есть. Если говорить о нашей области, то мощная система подготовки в «Шахтере», есть школы в «Металлурге», «Олимпике», развивают футбол в Мариуполе и других городах.

Но в наши времена практически все великие футболисты выходили из дворового футбола. Тогда все было очень просто: мы сами находили себе площадку – пустырь, улицу, да что угодно. Ставили по паре кирпичей – вот тебе уже и ворота. У детских тренеров был просто огромный выбор. Некоторым талантливым ребятам приходилось даже отказывать, потому что не хватало мест в детских школах. И каждый мальчишка что-то из себя представлял.

Сейчас этого, к сожалению, нет. Многим нынешним детям просто негде играть в футбол. Чем больше будет футбольных площадок, тем больше мы вырастим звезд.

Ну, и конечно нельзя не отметить тех прекрасных специалистов, которые работали тогда в 60-е в школе «Шахтера». Всего-то три тренера подготовили массу игроков: меня, Звягинцева, Пьяных, Дудинского, Чановых…

Не в обиду тем ребятам, которые сейчас работают с молодежью, скажу, что таких тренеров как Петр Андреевич Пономаренко, Георгий Васильевич Бикезин, Николай Григорьевич Наумов, сейчас просто нет. Они были великими. Прямо «Три Богатыря»!

– Именно Пономаренко, светлая ему память, сделал из вас футболиста высокого уровня? Где он вас нашел?
– Меня к нему привели мои друзья, которые жили по соседству на улице под названием Футбольная. Главным инициатором был Коля Кондаков, который впоследствии тоже играл на приличном уровне.

– Вы сразу стали вратарем?
– Да. С самого детства. Как-то сразу так получилось.

– Каким в памяти остался Петр Андреевич? Чем он вас взял?
– Он собирал мальчишек с улицы, и, конечно, мы были не подарок. Но, он умел найти общий язык с такими пацанами. Педагог, он, конечно, был великий. Я до сих пор не могу понять, как он, нападающий по амплуа, в таких тонкостях знал вратарское дело.

Вообще-то все складывалось у меня с ним непросто. Вернее, у него со мной. Я год отзанимался и бросил. Потом он за мной приезжал домой. Мать он не застал, она была на работе, а я с ребятами-друзьями «тусовался», как говорят сейчас. Сидим, курим, и тут он подходит…

– А вы, простите, в каком возрасте начали курить?
– Очень рано. Наверное, где-то в двенадцать лет, когда умер мой отец.
 
– Кем по профессии были ваши родители?
– Отец работал токарем, мама трудилась на подстанции коксохимического завода.

– И как же вас переубедил Пономаренко?
– Рассказал  о перспективах, кем я могу стать и чего могу добиться. Мы долго говорили, и я вернулся. Слова Петр Андреевича сбылись.

– Конкуренция большая была тогда?
– Приличная. Человек пять на место. Но мне удалось обойти старших на два года коллег, и я поехал основным вратарем на союзные соревнования, проходившие в Марганце Днепропетровской области. Стали мы вторыми, а чемпионом – ФШМ из Тбилиси. По экипировке они нас действительно превосходили, но только не по игре.

– И там вас заприметил старший тренер юношеской сборной СССР Евгений Лядин?
– Да, он был там, и я ему приглянулся. Сборная базировалась в московских Лужниках. Все было здорово, плохо лишь, что из Донецка я был один. Но со временем все равно обзавелся новыми друзьями. Это были грузины братья Гиви и Леван Нодия, например. Да и с другими ребятами в общении проблем не было.

– Та юношеская сборная СССР дважды подряд стала чемпионом Европы в 1966 и 1967 годах!
– Мне особенно дорого золото 67-го. В финале турнира в Турции мы обыграли англичан. Нам все говорили: «Шансов у вас нет. Ведь в составе соперников профи играют».

Признаю: англичане нас два тайма буквально лицом по газону возили. Но нам в одной из контратак удалось забить. После фланговой передачи Александра Аверьянова мяч в английские ворота отправил Виктор Кузнецов. После нас основательно прижали, но мы выстояли. Та игра так и закончилась со счетом 1:0, мы стали чемпионами.

Главного тренера Лядина мы качали на руках, а журналисты вокруг ходили и приговаривали: «Ну, вам повезло! Ну, вам повезло!». Мы опустили Евгения Ивановича на землю, он им и ответил: «А сильнейшим всегда везет».

– А как федерация отметила такие достижения?
– За эти победы мне присвоили сначала звание «Мастер спорта СССР», а через год – «Мастер спорта международного класса». После второй победы назначили стипендию в 300 рублей. Это было полезно родной команде, так как освобождалась ставка, и можно было взять еще одного игрока. То есть в Донецке я мог получать только премиальные.

– А какой оклад был у других футболистов «Шахтера»?
– 160. Разница, как видите, была существенной. К тому же и премиальные у меня были выше. Если всем платили 100, то мне 150. Набегало 1000 – 1500 в месяц. Ну а в зимние месяцы – только оклад.

– Вернемся к первой игре с ЦСКА, которую мы уже вспоминали. Ожидали, что выйдете на поле?
– Да, я уже был готов к дебюту. Олег Александрович Ошенков решил, что пришла пора.

– Одним из героев того матча стал Валерий Лобановский. Нынешним болельщикам «Динамо» трудно представить его сейчас в оранжево-черной футболке «Шахтера». Каким он вам показался тогда?
– Никакого величия он не проявлял. Со всеми у него были ровные товарищеские отношения.

– Можно было ли тогда предположить, что он станет тем, кем он стал?
– Что-то было у него особенное. Он постоянно по-хорошему спорил с тренерами, доказывая свое понимание игры. У него уже тогда был свой взгляд на многие вещи, связанные с футболом. Помню, как он противился бесконечным забегам без мяча. Говорил: «Я что – легкоатлет?»

– А Олег Ошенков каким остался в вашей памяти?
– Мы его называли «дед». Отличный педагог. Вообще, за мою довольно долгую карьеру мне повезло на тренеров. Я считаю великими Петра Андреевича Пономаренко, Никиту Павловича Симоняна, Михаила Иосифовича Якушина, Гавриила Дмитриевича Качалина…

– Именно один из них, Якушин впервые поставил вас в состав национальной сборной СССР…
– Меня, наверное, решили поощрить за победы на юношеских Евро и взяли на товарищеский матч со Швецией. Я, 20-летний, был четвертым вратарем в компании с Яшиным, Банниковым и Кавазашвили. Представляете? Играть я и не думал. Поэтому и не волновался. А он решил, что играть буду я, но никому не говорил. Уже на установке, держа список в руках, спрашивает у меня: «Дегтерев? Ты вратарь?». Говорю: «Да!». Он в ответ: «Вот ты и будешь играть».

Вот так он меня подготовил. Волноваться и думать об игре мне было некогда. Вышел на поле и обо всем забыл. Цель одна – не пропустить. А в центре защиты тогда играли Альберт Шестернев и Муртаз Хурцилава, которые в отличие от меня, юнца, уже собаку съели в футболе. Сыграли мы 2:2, а после матча они мне говорят: «Молодой, извини, мы сегодня не очень хорошо сыграли. А ты – «молоток». И Якушин меня похвалил.

– А с Яшиным вы когда познакомились?
– Еще в 1965 году, когда был на первых сборах в юношеской сборной. Он приехал в Лужники – посмотреть на «юнцов». Просто так приехал по собственной инициативе! Сядет на трибунке, закурит «Беломор» и наблюдает. Вот там и познакомились. Яшин – это глыба! И как футболист и как человек. Я благодарен Богу за то, что имел счастье быть знакомым и дружить с этим величайшим человеком.
 
– Он вас опекал?
– Да, нас связывала многолетняя дружба. Мы постоянно созванивались, он приезжал ко мне домой. Хорошо с ним была знакома моя жена Татьяна. В конце 1983 года я сказал ему, что заканчиваю и пригласил на проводы. Он удивился, мол, рано еще, а мне уже было 35! Но сам-то он закончил играть в 42.

– В тот день 11 ноября провожали вас и Владимира Пьяных. Лев Иванович подошел к микрофону и так тепло, по-отечески, с огромным волнением начал: «Дорогие мои мальчишки…»
– Да, такое не забывается. Очень жаль, что звезду Героя ему вручили уже тогда, когда он был обречен. Вот теперь обещают снять художественный фильм о нем. Буду ждать с нетерпением.

– За рецензией мы к вам обратимся обязательно.
– Не вопрос. Будем надеяться, что фильм будет снят на хорошем уровне.

– Говоря о Яшине, нельзя не вспомнить его прощальный матч в Лужниках в 1971 году. Помните? Он свой «динамовский пост» сдал Владимиру Пильгую, воспитаннику «Днепра», но хотел, чтобы его сменщиком стал Юрий Дегтерев. Так?
– Да. Он долго меня «обрабатывал», можно сказать, до последнего. Получив окончательный отказ, поехал в Днепропетровск и «уговорил» Пильгуя.

– Почему вы не решились-таки перебраться в московское «Динамо»? Клуб именитый, столица, протеже – легендарный вратарь.
– Дело было у меня дома. За «горилочкой» мы сидели втроем: я, Лев Иванович и Александр Семенович Шпак, тот самый который работал директором стадиона «Шахтер». Яшин и Шпак были хорошо знакомы. Московский гость начал меня в очередной раз уговаривать. Оба понимали, что разговор на эту тему последний – пришло время окончательно определяться. Лев Иванович пытался найти поддержку у Шпака, но тот идею отъезда в столицу не поддержал. Как и моя жена Татьяна.

– Яшин не обиделся?
– Нет. Думаю, он меня понял. Понял и поехал в Днепропетровск.

– Через год, когда «Шахтер» вылетел из высшей лиги, не пожалели о своем выборе?
– Нет. Тогда наша судьба решалась больше не на футбольном поле, а в кабинетах больших начальников. Перед решающей игрой в Алма-Ате знаменитый ленинградский судья Анатолий Иванов, с которым мы были в приятельских отношениях, сказал мне: «Юра, не дергайтесь! Вопрос решен на уровне ЦК. Вы область, а там столицы республик».

После последней игры, вылетев в первую лигу мы вернулись в Донецк, где нас прямо на взлетной полосе встречало все бюро обкома, во главе с Дегтяревым. А было часа два ночи. Я говорю ребятам: «Ну, все – сейчас нас будут казнить!». Но совесть наша была чиста, ведь мы сделали все, что можно… В обкоме состоялся очень серьезный разговор. Были накрыты столы, нам предложили шампанское. Дегтярев знал и понимал сложившуюся ситуацию и поэтому не сильно нас «пинал». Владимир Иванович очень просил, чтобы никто не уходил из команды. Он был уверен, что «Шахтер» быстро вернется в «вышку». И мы вернулись…

– А тогдашнего тренера Морозова вы, каким запомнили?
– Профессионал с большой буквы. Но чересчур мягкий, и доверчивый. Жесткости ему не хватало.

– Пока вы «топтали» первую лигу, соседи из Луганска стали чемпионами…
– Наши области соревновались во всем, были конкурентами. Дегтярев очень ревновал к тому успеху «Зари» и мечтал, чтобы мы тоже стали чемпионами Союза. Не сложилось.

– Посвященные знают, что на самом деле ваша фамилия не Дегтерев, а Дегтярев. Не было ли желания восстановить истину, исправив ошибку администраторов «Шахтера»?
– Нет, ничего я не стал менять. А вообще, Василий Ефимович Гарбар как-то умудрился в моей фамилии сделать три ошибки: Дехтеров.

– По этому поводу была болельщицкая байка. Мол, вы внебрачный сын первого секретаря обкома, и для конспирации вас переименовали в Дегтерева. Вот и нашему фотографу Валерию Дудушу отец говорил, что вы – сын Владимира Ивановича. Поэтому, мол, вы и капитаном команды были и за сборную играли.
– Ерунда это все. Просто он любил такое обращение «Сынок». И не только ко мне. Как-то он мне сказал: «Когда ты хорошо играешь – ты мне сын, а когда плохо – я тебя не знаю».

О Владимире Ивановиче можно говорить много. Он очень любил футбол, и многое делал для команды. Ну и, кстати, был отличным хозяйственником. Донецкая область всегда была среди первых. Думаю, что геройскую звезду ему дали не за красивые глазки. Крепкий, сильный руководитель, который оставил после себя добрую память.

– А базу Кирша при его участии построили?
– Строили при нем. А сама идея принадлежала Александру Федоровичу Засядько, который много лет был министром угольной промышленности СССР и тоже был Героем Социалистического труда. Он объехал все окраины города и выбрал именно Кирша. Прекрасное место! Воздух отличный, травка растет замечательно. Говорят, когда-то давно там было болото. А потом это было прекрасное место для охоты. Видно на охоте Засядько и посетила столь удачная мысль.

– Большой удачей для «Шахтера» стало приглашение на пост старшего тренера Олега Базилевича в 1972 году.
– Да, он и создал тот «Шахтер», который брал медали, Кубки, участвовал в еврокубках. С него все началось.

– При нем появился Старухин. Какое первое впечатление он на вас тогда произвел?
– Первые впечатления о «Бабусе» были не очень. Ребята говорили: «Колхозник какой-то приехал». Вид у него был непрезентабельный. Плащ, помню, длинный такой. Совсем немодный.

– Общий язык быстро нашли?
– Была такая история. Играем мы дома с Тбилиси, и в конце первого тайма мой давний друг Муртаз Хурцилава забивает мне метров с тридцати. Удар был сумасшедший – 0:1. Я спускаюсь по ступенькам вниз в раздевалку на перерыв, злой как черт и слышу голос Старухина: «А кто у нас в клетке стоит?» И было сие сказано с таким «сарказмом», что я не выдержал и двинул его…

– Не обиделся?
– Нет. Он все понял. Правда, не сразу. Зашел в раздевалку, начал снимать футболку, потом бутсы. Артистично, как умел только он, пустил слезу. Говорит: «Все, я больше не играю». К нему подошел Сальков, наш старший тренер, и твердо так: «Виталик не дури, выходи на поле, а то он тебя убьет». Потом и я подошел: «Если не забьешь, точно убью». И он забил!

– Вы, доводилось слышать, были жестким капитаном. Говорили, что если «Дуган» сказал, значит так и будет. Алексей Варнавский и Игорь Симонов рассказывали, что у их вратаря был крутой нрав…
– Было. Особенно страдал Игорь. Я рявкну на него, а его трусит. Долго привыкал.

– А вот Варнавский, светлая ему память, рассказывал такую историю: «Подключился я к атаке. На скорости пробежал от флажка до флажка. Иду назад, сил нет, дыхание восстанавливаю. И тут слышу среди гула трибун: «Вар-на-ва! До-мой!». И силы откуда-то появились, и понесся назад». Я у него спрашиваю: «Откуда силы взялись? Он отвечает: «Вспомнил, кто это кричит, и про резиновый шланг в душевой тоже вспомнил…» Было такое?
– Было! (улыбается). Он понимал меня с полуслова. Сколько результативных атак мы начинали! Мы чувствовали друг друга… Он был хорошим футболистом и искренним парнем. Выкладывался всегда на все сто.

– А как вы получили прозвище Дуган?
– В 60-е годы был такой нападающий в сборной Северной Ирландии Дерек Дуган. Играл в Англии за «Вулверхэмптон». Вот «в его честь» я и получил это прозвище.

– Но ведь вы – вратарь...
–  Классному «воротнику» нужна всесторонняя подготовка. Перед каждой игрой у нас вечером, начиная еще с детской школы, были специальные разминки – играли на двое ворот. Голкипер во время таких занятий на воротах не стоит, а всегда идет в нападение.

Я хорошо играл головой, и благодаря своим вратарским навыкам выпрыгивал выше всех полевых игроков. А ирландский Дуган и был знаменит тем, что прекрасно в воздухе играл. Вот ребята и кричали: «Грузи на Дугана!».

– Давайте вернемся в 1973-й. Практически новая команда, с мощным хребтом: Дегтерев – Звягинцев – Коньков – Старухин. Показалось, что «Шахтер» мог добраться до призовой тройки. Чего не хватило?
– Базилевич поставил игру. «Физика» была в порядке. Фланги отлично работали. Сметали мы всех. Дудинский и Сафонов набрасывали на «Бабусю», а тот «банковал» на втором этаже. Кстати, Олег Петрович эту схему разрабатывал и совершенствовал еще, когда играл у нас. Лобановский навешивал, а он завершал. И для меня была хорошая практика – реагировать на эти «крючки». Все это отрабатывалось на тренировках. Конечно, нужно отметить Старухина, который был наконечником в этой схеме. Его феноменальная игра головой была основой основ нашей игры в атаке. Ловить его удары головой было непростым делом. Я напрыгался за ними, и поэтому знаю, что это такое.

Фото Валерия Дудуша