Фоменко: «Шансы есть всегда»

– Михаил Иванович, ваши плечи еще не гнутся под бременем ответственности, которую вы взвалили на себя?
– Работа есть работа. При чем тут бремя? Ответственность не только на мне, но и на игроках, мы ведь с ними не по отдельности.

– Президент Федерации футбола Украины Анатолий Коньков, призывая членов исполкома поддержать вашу кандидатуру, заявил, что будет нести за такое решение личную ответственность...
– Без комментариев. Это вопрос к нему, а не ко мне.

– Почему вы согласились стать тренером национальной сборной? Вы мечтали об этом? Вас уговаривали?
– Конечно, мы говорили на эту тему. А мечтать в моем возрасте уже сложновато, мечтают в детстве. В моем случае – есть желание или нет. В тренерском деле сборная – самая высокая точка, и почему бы не поработать на этом уровне? Тем более был момент в моей биографии: когда я тренировал харьковский «Металлист», меня вызвали на заседание Федерации футбола и предложили возглавить сборную. Тогда я отказался. Сказал, что еще не достиг того возраста, чтобы работать с главной командой страны. А сейчас можно: и возраст, и опыт позволяют.

– То есть никаких сомнений и колебаний не было?
– Сомнения и колебания одолевают обычно тогда, когда занимаешься нелюбимым делом.

– Как вы воспринимаете критику?
– Ваша работа – критиковать, а наша – воспринимать критику или не воспринимать.

– Критика вас не раздражает, не выводит из равновесия?
– Абсолютно!

– Как вы выработали такой иммунитет?
– Если проработаешь лет 30 тренером, иммунитет сам собой вырабатывается.

– Пресса не замедлила отметить, что вы «самый великовозрастный тренер» в истории сборных Украины...
– Сотни людей постарше меня работают с разными сборными и достигают успехов. И никто ничего не говорит. Просто кому-то из ваших коллег почему-то такой возраст не нравится. Они еще в этом возрасте не работали.

?«ЖУРНАЛИСТЫ ДЕРЖАЛИ РУКУ НЕ НА ПУЛЬСЕ, А НА ГОРЛЕ»

– Трудно представить кого-либо из наших тренеров, кто отказался бы от этой должности. Кроме разве что Андрея Шевченко, который поступил так, как вы много лет назад...
– Кандидатов было немало, их отбирали. Агенты присылали письма в федерацию, все они рассматривались. И весь этот процесс вашими коллегами подогревался. Журналисты держали руку не на пульсе, а на горле тех, кто был поставлен в непростую ситуацию выбора главного тренера.

– Вы и раньше были «мало­говорящим» тренером, редко давали интервью. Как поведете себя сейчас?
– Как малоговорящий и больше занимающийся делом...

– Вы не могли не почувствовать, что ваше назначение было встречено сдержанно, даже скептически. Вас уже окрестили «временной фигурой». Вас это огорчает?
– Абсолютно нет! Я же прекрасно понимаю, в какое время мы живем. Мы с вами занимаемся разными делами, у нас разные принципы отношения к делу.

– Ситуация в отборочной группе считается для нашей сборной очень тяжелой после того, как команда потеряла важные очки со сборными Молдавии и Черногории. И задача завоевать путевку на чемпионат мира кажется безнадежной...
– Почему безнадежной? Так говорят ваши коллеги. И понятно, почему они так говорят... Но шансы есть даже тогда, когда шансов нет. Как тренер попытаюсь сделать все от меня зависящее. Но не только от меня зависит успех, а еще от футболистов. От них даже больше. 

У нас очень мало времени на общение. Потому что одно дело – специфика работы в клубе, где постоянный контакт с игроками, ежедневная работа. А в сборной на это отводится всего несколько дней до товарищеской игры. Так что функционально игроков готовит клуб. Тактика зависит от того, какие в нашем распоряжении исполнители, тут мы можем кое-что рассказать и показать. А делать-то им приходится на поле. Мы попытаемся донести до ребят, что от них требуется, чтобы они выполняли наши установки.

– Станете с каждым игроком говорить индивидуально?
– Естественно. Будем выезжать в те места, где команды проводят сборы, смотреть кандидатов в сборную на товарищеских играх, общаться с тренерами. Сбор информации поможет построить игру в обороне и в атаке немножко по другим принципам, чем это принято в клубах. Но придется подстраиваться, чтобы ничего не ломать.

– Какие недостатки в последних играх сборной вы для себя отметили – то, что бросалось в глаза?
– Разрозненность.

– И как это можно поправить?
– За счет работы. Нужно собираться, смотреть.

– Станете что-то новое привносить из своего тренерского опыта?
– По сравнению с чем?

– С тем, что было.
– Я ж не присутствовал в сборной на установках, на теоретических занятиях моего предшественника. Откуда я знаю, что там происходило? Другое дело – выполняли ли игроки эти установки.

– Какой будет стиль игры сборной под вашим руководством?
– С мячом – атакующий, агрессивный, без мяча – оборонительный.

– На что станете нацеливать игроков?
– На победу.

– Вы отвечаете очень кратко. А развернуто нельзя?
– Я этого не люблю. С футболистами – другое дело. А с журналистами отвечаю на вопросы так, как считаю нужным.

«СБОРНАЯ – ЭТО ЛЮДИ, ИМЕЮЩИЕ ОБЩИЕ ЦЕЛИ»

– Вас характеризуют как жесткого тренера. Вы с этим согласны?
– Характеризовать можно по-разному. Если надо быть жестким, любой тренер может быть таким. Даже те, которых называют «мягкими». Наше поведение диктуется делом. Но работа в клубе и в сборной отличается. Если говорить о тренерской жесткости, то надо исходить из ситуации для пользы дела. Чтобы не было хуже. Потому что времени на исправление каких-то ошибок просто нет. И мы не должны их допускать.

– В сборной вам, возможно, придется работать со своевольными, своенравными ребятами...
– Есть команда. Есть принципы, которыми она руководствуется. Есть требования для построения игры. Их надо выполнять – своенравный ты или не своенравный. Без уважения друг к другу это уже будет не команда.

Сборная – это люди, имеющие общие идеи. Поэтому игроки не должны быть ни своенравными, ни своевольными. Сборная – не тот коллектив, где нужно заниматься какой-то воспитательной работой. Это же смешно: в сборной кого-то воспитывать. От таких футболистов надо отказываться, и все. Просто это не их уровень.

– Игрок может вывести вас из себя?
– Это сложно. Опыт уже не позволяет выходить из себя и подсказывает, что главное в наших взаимоотношениях – работа. Естественно, что у всех есть эмоции, они проявляются, но потом это забывается.

– Чувствуется, характер у вас принципиальный, непоколебимый. Вспомните, как вы повели себя, когда в 72-м, перейдя из «Зари» в киевское «Динамо», были недовольны тем, как главный тренер Александр Севидов использовал вас...
– Александр Севидов в «основу» меня ставил, но не туда, куда я привык, а то правым защитником, то левым. Меня это не устраивало, я считал, что играю не хуже тех центральных защитников, которые были в распоряжении команды. Приехали к нам руководители из ЦК. Собрали всю команду, стали интересоваться мнением каждого. Я встал и заявил: «Или я буду играть на своем месте, или возвращаюсь в «Зарю».

– Если сегодня к вам подойдет какой-нибудь футболист и заявит, что его не устраивает место на поле, установленное вами, как вы поступите?
– Футбол не стоит на месте, а движется вперед. Мы, допустим, играли по одной схеме, сейчас играют по нескольким. И если футболист не захочет играть там, где я его определю, значит, на его месте будет играть другой.

– А если игрок талантливый?
– Талантливый не будет заводить такие разговоры. Талант должен понимать, что его способности могут проявиться только тогда, когда он будет выполнять указанные ему тренером функции – заменяясь или в атаке, или в обороне.

– Кстати, вы не жалели, что ушли из «Зари» в 1972-м, в тот момент, когда клуб стал чемпионом Советского Союза?
– Нет, конечно. Это же совсем разной величины клубы! «Заря» стала чемпионом, а дальше – потихоньку, потихоньку, и все закончилось. Какая «Заря», когда мне нужно было только «Динамо»?!

«У ЛОБАНОВСКОГО И БЕСКОВА МНОГО ОБЩЕГО БЫЛО, НО У БЕСКОВА ПРЕВАЛИРОВАЛА ТЕОРИЯ, А У ВАСИЛЬИЧА ЕЕ БЫЛО ПОМЕНЬШЕ»

– В том, что вы стали тренером, а сегодня возглавили сборную, прослеживается некая закономерность. 1977-й год, вам 29 лет, вы еще играете за «Динамо». Лобановский замечает, что вы записываете что-то в толстую тетрадь. Можете процитировать хоть одну запись?
– Нет, не могу. Это ж не мои мысли, идеи, а мэтра. Тетрадь, кстати, сохранилась. Есть и другие.

– Валерий Васильевич в своей книге приводит вашу фразу: «Не мыслю себя вне тренерского дела после того, как закончу играть». О чем вы говорили тогда с Лобановским?
– Я в основном задавал вопросы: как вот это, а как вот то? Как другое, как третье, как четвертое? Потому что тренерского опыта у меня вообще не было.

– Ваш приход его удивил?
– Он принял это как должное, потому что желание футболиста после завершения игровой карьеры посвятить себя тренерскому делу вполне естественно.

– Какова причина вашего ухода из киевского «Динамо», ведь вы могли еще поиграть?
– У меня были проблемы со спиной, я постоянно играл на уколах и решил, что хватит. Боли в спине я заработал еще в 18 лет. Тогда методика подготовки футболистов была несовершенной. Нас донимали валом, чрезмерными нагрузками. Васильич уговаривал не бросать футбол, еще поиграть. Но мне уже здоровье не позволяло держать высокий уровень. А на другом уровне играть неинтересно. Какой смысл его понижать?

– Как вы стали помощником Лобановского?
– Я попросился к нему после окончания Высшей школы тренеров в Москве, где учился у лучших преподавателей, чтобы под его руководством поработать в качестве одного из тренеров. В Москве это было усвоение теории, а в киевском «Динамо» – усвоение практики.

– За эти четыре года узнали что-то новое?
– Такого уже не было. Потому что о многих вещах мы говорили до того. Теоретический багаж я уже имел. Практика все только подтвердила.

– Михаил Иванович, вы постигали тренерские премудрости и у других наставников – у Германа Зонина, Александра Севидова, Юрия Морозова, Константина Бескова. Чем вам, например, запомнился Бесков?
– У них с Лобановским было много общего. Но, конечно, у каждого свои нюансы. У Бескова превалировала теория, он любил проводить длительные теоретические занятия. А у Васильича ее было поменьше.

– То, что Олег Блохин, возглавив киевское «Динамо», концентрирует в команде игроков сборной, очевидно, в какой-то мере облегчает вашу задачу...
– Все тренеры сборной зависят от тренеров клубов, которые готовят игроков функционально, да и теоретически тоже. Сейчас наша задача – объединить их и не заставлять делать какие-то непривычные вещи.

«ПРО ВИКТОРА КОЛОТОВА ГОВОРИЛИ, ЧТО У НЕГО ДВА СЕРДЦА»

– У вас богатый тренерский опыт: сколько команд вы тренировали! Работу в каком из клубов вспоминаете с особенным удовольствием?
– Во всех без исключения! Тренер не выделяет. Потому что за каждым названием команды стоят люди, много сделавшие для того, чтобы воплотить все наши совместные задумки.

– Я назову харьковский «Металлист», который сейчас выступает в Лиге Европы. Вы эту команду вытащили, по сути, из ямы...
– Мы играли в первой лиге, попали в высшую, где занимали один раз даже четвертое место. Но Федерация футбола забрала у нас это место, предоставив его другому клубу.

– Вы хотели там работать и дальше, почему покинули клуб?
– Там были проблемы не тренерские, а материального характера.

– В общем-то, вам не приходилось долго тренировать одну команду...
– Какой смысл работать, если я вижу, что все упирается в средства и клуб не может делать свое дело?

– И такая ситуация рано или поздно складывалась везде?
– Потому что не было стабильности. Да и сейчас начинают возвращаться в тот период: сколько клубов у нас уже в подвешенном состоянии!

– Футбольные идеи каких великих наставников вас сейчас вдохновляют и поддерживают?
– Как я могу жить чужими идеями? Я достаточно насобирал своих. У меня свой процесс, свое понимание, свои мысли.

– Цитирую из книги Лобановского: «Профессия тренера требует недюжинного здоровья, крепких нервов, умения сражаться...»
– Вот, пожалуйста, пример – Гвардиола. Поработал в «Барселоне», немножко подустал, сам ушел из клуба. Почувствовал, что надо себя поберечь, тем более с его характером, он же весь в себе. Не выплескивает свои эмоции, как другие тренеры. А это опасно для здоровья.

Я уже прошел через подобное, так что знаю. Когда работал в Симферополе, прихватило сердце. Началась аритмия – то, что у Васильича было. И я уже не мог продолжать работу. Восстанавливался где-то до трех лет... Про Виктора Колотова говорили, что у него два сердца. Характер у него был такой, что все эмоции держал в себе. И в 50 лет сгорел, к сожалению.

– У вас есть хобби?
– Рыбалка. Еще охота, но я такой охотник, что в основном за компанию. Так, общение с природой, с людьми, с приятелями.

– Кто ваши приятели? С кем из футболистов поддерживаете отношения?
– Со всеми, с кем судьба предоставляет такую возможность. Прежде всего с теми, кто работает в федерации, – с Анатолием Коньковым, который ее возглавляет, Владимиром Онищенко, Владимиром Трошкиным... Запланированных встреч не бывает. В основном встречаемся от случая к случаю.

– Что, кроме футбола, подпитывает?
– Семья, семья и еще раз семья! А это – жена и внучка. Дочка умерла два года назад...