Шуховцев: «В «Металлисте» удалось собрать настоящую банду»

Между нами стояли чашечка кофе и стакан воды. Шуховцев прикладывался к ним по очереди, и я поинтересовался:
 
– Игорь Викторович, а мешать не вредно?
– Напротив. Полезно! Где-то прочитал, что когда пьешь кофе, нужно обязательно запивать водой.
 
– А я где-то прочитал, что вы выпиваете по 15-20 чашек в день. Это почти половина смертельной дозы…
– Стиль жизни такой. Ничего не попишешь. Я всегда с собой вожу… Нет, не видеокамеру. Кофеварку! И друзьям всем их дарю. Так сказать, приобщаю к высокому.
 
***
 
– Вы в каком районе Одессы росли?
– Родился на 16-й станции Фонтана. А года в четыре мы с родителями переехали в район поселка Таирово – поближе к старой базе «Черноморца».
 
– Но вашим первым серьезным видом спорта был не футбол… Вы ведь без трех секунд мастер спорта по плаванию?
– Без двух с половиной. Но не мастер, а кандидат. Примерно в 4-5 классе для развития организма начал ходить в открытый бассейн СКА. «Вышивали» там и зимой, и летом. Но звание «кмс» на соревнованиях не защитил. Чуть-чуть не хватило. А вообще, я занимался и баскетболом, и волейболом, и боксом… 
 
– Боксом – на улице?
– Это само собой, но я ходил в секцию. Был там у нас молодой тренер – гонял что надо. И учил быть скромными и культурными, но если что – бить аккуратно и четко.
 
– Говорят, что боксеры до последнего пытаются решить вопрос мирным путем.
– Нормальные – да. Они ведь, как, кстати, и дзюдоисты понимают, что у них есть объективное преимущество: знают, что при желании или голову отобьют, или уши оторвут. Но если люди явно грубят и не останавливаются, тогда никакие аргументы кроме силы не действуют.
 
– Боксер номер один среди футболистов – Владимир Езерский?
– Да, Вова этим предметом владеет неплохо, но не злоупотребляет. У нас, кстати, с ним был инцидент, когда «Шахтер» с «Ильичевцем» играли: собирались молотиться прямо на поле, но вовремя вспомнили, что сегодня по программе – футбол.
 
– А вот Руслану Костышину когда-то от одноклубника досталось…
– А как Вовчик за Бангурой бежал через все поле, забыли?! Впрочем, у меня тоже были такие случаи. С Годуляном тем же. Какой футбол без эмоций?! (Улыбается). Езера, кстати, заводился, в основном, чтобы показывать своим примером партнерам, что, мол, есть моменты, когда подкатиться нужно или в жесткий стык пойти без сомнений. Ну а так, по части горячности, я вспоминаю Эдика Цихмейструка…
 
– Да ну! Такой спокойный с виду парень…
– Спокойный и интеллигентнейший. Но на поле заметно преображался. Если кто-то тронет – просто огонь! Ну и Серегу Дирявку нужно было за руку держать. Уж очень справедливый человек и непроходимый защитник. 
 
***
 
– Массовые потасовки на вашей памяти случались?
– А-то как же! При Союзе во второй лиге ездили с одесским СКА на спаренные матчи: по две игры на выезде подряд играли. Тренировал нас тогда Александр Тарханов и, нужно сказать, присадил нас на очень хорошую игру – в одно-два касания. В футбольном плане мы «раздевали» всех, но судьи душили не по-детски, хозяева упирались рогом: короче, побеждать было сложно. Вот на этом фоне некоторые моменты и происходили. У соперника что-то не получалось, начинали хамить – и, как результат, месились пока кого-то не выгоняли.
 
А вот, помнится, в первый или второй год пребывания в высшей украинской лиге мариупольского «Металлурга», приехал к нам ЦСКА, где покойный Серега Закарлюка в авторитете был. Что-то там произошло, кажется, пенальти какой-то левый поставили. Ну, и зацепились в полных составах: даже запасные со скамеек на поле побежали. Минут пять, наверное, друг друга за воротнички таскали.
 
– Пять минут – это как-то многовато…
– В основном толкались, но местами пришлось и помахаться. В таких ситуациях обычно хватает одного толчка – и понеслась нелегкая. У Николая Павлова в те времена постоянно было четвертое-пятое место – там и Полтава рядом, и донецкий «Металлург», и «Борисфен» тот же… По накалу эти игры напоминали «Динамо» – «Шахтер».
 
– А в быту критические ситуации случались: так чтобы на волосок от большой беды?
– Я сам по себе человек не конфликтный, коммуникабельный. Конкретных вещей вместо разговоров мне хватило в лихие 90-е. В той же Виннице, когда я, скажем мягко, нарушал спортивный режим, а, называя вещи своими именами, жестко пил, возникали ситуации, последствия которых могли быть и фатальными. Хорошо, друзья помогали разруливать – в том числе и боксеры. Впоследствии понял, что если есть голова на плечах, то любые конфликты  можно и нужно решать словами. Это куда мудрее.
 
***
 
– Карьеру футболиста вы начинали в атаке?
– Вот как раз в СКА – лет в 8-9. А потом ушел в одесский «Локомотив», где и встал в раму. Лет в 13 меня забрали в СДЮСШОР «Черноморец», откуда буквально через год и попал в дубль.
 
– Как так быстро?
– Мы тренировались в Отраде, и я всегда оставался после тренировки, потому что идти до вечера мне было некуда. Был там такой дядя Коля: он следил за полем, а когда-то играл за «Черноморец» – еще в те времена, когда фанаты СКА называли «моряков» – «утопленники». И вот он брал меня, ставил в ворота на песочном поле и тренировал. Параллельно, на гаревой площадке под руководством дяди Вити Прокопенко тренировалась основа. И вот однажды меня подозвал Семен Альтман, и говорит: «Эй, пацан, иди – становись в ворота». Уж не знаю, что там случилось, но я свой шанс использовал: меня взяли в дубль. До 18 лет тренировался с такими людьми как Щербаков, Плоскина, Ищак… Да что там люди – небожители! Семен Иосифович взялся за меня основательно: и песок заставлял тягать, и всякое другое… А через два-три года посмотрел на меня и резюмировал: «Ну что ж, неплохого я вратаря слепил из… табуретки».
 
– Вы ведь пересекались с Евгением Лемешко. А он как-то вашему коллеге по цеху Андрею Глущенко говорил: «Пока 500 не пропустишь, ты не вратарь».
– Ага, Андрею их всю жизнь, наверное, пропустить пытаться, так и не дотянул, наверное…
 
– А вот еще одна цитата из Лемешко: «Когда ножки пойдут у тебя, вот тогда вратарем и станешь».
– Вот это самое главное. Если ноги у вратаря вкопанные – пиши-пропало. Я с Лемешко года два в Хмельницком работал. Это великий человек, ходячая фабрика афоризмов. Когда он тренировал команду с непроизносимым названием «Норд-АМ-Лтд-Подолье», на его тренировки приходило по полторы тысячи. Он это знал: ставил нас на резиновую дорожку стадиона, сам прислонялся спиной к заборчику – поближе к народу, и начинались концерты.
 
Помнится, однажды спрашивает: «Так, а где молодежь наша?». Ну и тут на дорожку два пацанчика выбегают – их только-только подпускать к основе начали. Стадион притих. Игроки ждут, не нарушая строй. «Ребята, – спрашивает Лемешко, – а вы где были?». «Филиппыч, простите, со школы бежим, не успевали никак». «Так… А вы знаете, кто такой Пастер?». «Нет». «А о Декарте что-нибудь слышали?». «Нет, Филиппыч», – ребята от ужаса еле головами мотают. Лемешко тянет паузу и выдает: «Так, какого х… вы в школу ходите, а потом опаздываете на тренировки?!».
 
– Строг был…
– …но справедлив! У меня ведь в Хмельницком дочь родилась, так я 72 часа фестивалил. Филиппыч на меня посмотрел, сухо сказал: «Даю три дня, чтобы привел себя в порядок». «Тренер, не успею – дайте пять». «А ничего, что игра у нас через шесть?!». «Вытянем, обещаю!». «Ладно, Шуха, раз обещаешь – не вопрос». И что вы думаете, вытянули.
 
Фразы у Лемешко были потрясающие. Про его диалог с ассенизатором все знают, а мне почему-то запомнилось такое: «Твою голову оторвать и пришить собаке, так она бы тут же с ума сошла». Классика!
 
– Считается, что вратари – люди особые. И по типу мышления, и по темпераменту. Часто говорят: «Он – же вратарь, ты чего от него хочешь?».
– Ну да, мол, часто на землю падаем, башкой бьемся… Но я вот, например, всю жизнь защитников травил: «Вы столько раз мячик головой отбивали, что у вас там внутри все перемешалось уже». На самом деле, разница между нами простая. Полевых игроков – десять: они друг друга подстраховать могут. А вратарь – один, он разок ошибется, и весь стадион скажет: «Вот козел!». Стало быть, и ответственность за результат в десять раз сильнее. Отсюда – и переживания. Я до сорока двух лет играл, я точно знаю, что вратарь – это психология. Прыгать и ловить мячи по девяткам умеют все. На тренировках. А ты в игре лет двадцать попрыгай и полови. Тот же Саня Шовковский, что, не ошибался что ли? Но он с психологией справился. Отсюда – и такая многолетняя стабильность.
 
У Дениса Бойко, кстати, тоже поначалу не получалось, но когда он успокоился, обрел уверенность, нашел свою команду – это я про «Днепр», то все у него уравновесилось. И сейчас я очень рад за Дениса: более того, считаю, что еще полтора года назад он спокойно мог играть в Европе.
 
***
 
– Маленький флешбэк: правда, что в юности вам пришлось работать в порту?
– Я третий год играл за дубль, мне не платили ни копейки, а тут еще и мама попала в больницу… Деньги были нужны позарез. К счастью, кто-то позвал меня побегать за «Портофлот», где положили неплохую зарплату. Меня устроили на буксир – работал сутки через трое, чтобы тренироваться с дублем. А затем случилось невероятное: «Черноморец» плыл в Турцию, и отправляли его именно этим самым буксиром. Спрятаться было невозможно, меня узнали, и Альтман тут же дал по ушам. Я объяснил, что выхода не было, нужно кормить семью. С того самого момента мне положили в дубле официальную ставку 72 рубля 20 копеек. И я тут же бросил буксир, где платили 120 «деревянных» в месяц! Футбол был важнее, я в этом плане был больной на голову…
 
– Семьей вы обзавелись довольно рано.
– В юности я был «мальчик-гулеванчик», но когда мамина подруга познакомила с Олей, понял: стоп, вот это мое. И не ошибся, мы с женой уже 25 лет вместе: детей растим – Влада и Вику. Хотя, конечно, бывало всякое. В те времена, когда папа не дружил с режимом, все получали на орехи. Но как-то стерпелось-слюбилось. Считаю, что моей жене нужно при жизни памятник поставить. Я вообще, на всех банкетах в каждой из своих команд всегда говорил, что если футболист нашел достойную половинку, это уже половина успеха. В моем случае, наверное, даже больше.
 
– Что за история случилась в 1992-м, когда вы с разницей в один день сыграли сначала за винницкую «Ниву», а потом за одесский СКА – в одном и том же туре чемпионата Украины?!
– После дубля «Черноморца» я попал в СКА. Олег Суслов как раз пошел на повышение, а у меня еще оставался год армии. Играл вроде неплохо – пригласили в Винницу – к Вячеславу Грозному. И тут грянул распад Союза и объявили первый укороченный весенний чемпионат. Ближе к концу турнира в своей группе мы с «Нивой» отправились в Николаев. Условия на тот момент в команде были печальные – застой полнейший. А тут люди из СКА попросили вернуть меня обратно. Руководители клубов как-то договорились между собой. И вот в шесть часов вечера я играю против «Эвиса», а после игры за мной приезжает тренер армейцев Владимир Смаровоз и забирает на «Волге» в Одессу. В 4 часа следующего дня я выхожу на поле против «Динамо».
 
***
 
– В 90-е наших футболистов как магнитом тянуло в чемпионат России. А она вас все время отторгала… В том же «Торпедо» не закрепились из-за какой-то истории в самолете.
– На борту после сборов, кажется, в Эмиратах, летело вместе четыре команды. У меня после травмы Володи Пчельникова, по идее, вырисовывались неплохие перспективы. Но контракта не было, и главный тренер Валентин Иванов со мной предметно не разговаривал. В общем, неопределенность полная. В самолете, как водится, начали пивом, а закончили «Метаксой». Короче, смелости набрались по самые некуда. Не помню уже, как все началось, но кто-то из игроков «Лады» покатил бочку на «Торпедо», и я почувствовавший себя после «Метаксы» матерым автозаводцем, въехал одному из них в табло. Это увидел торпедовский доктор и тут же накапал Валентину Козьмичу. В аэропорту Иванов сам подошел ко мне и сказал: так и так, парень, наверное, нужно нам прощаться… Я ответил: вы ведь и сами в свое время обжигались, знаете, что это поправимо. Но… Аргумент не подействовал.
 
– Зацепиться в российском чемпионате украинцам тогда было тяжело?
– У меня толком не получилось. Хотя, не буду скрывать, тянуло. Дело даже не в деньгах, просто хотелось играть на хорошем уровне, а я всегда считал, что если уж прихожу в команду, то обязан стать первым номером. Как правило, так и происходило, но потом обязательно возникали всякие нюансы. В «Уралмаше» банально не платили, и в итоге команда вылетела в первую лигу. В «Носте» предложили хорошие условия, но на сборах лопнул ахилл, и вылетел я. Из футбола. На полтора года. Операции тогда делали по старинке – никакой лапароскопии, полтора месяца носишь длинный гипс, затем еще полтора – короткий. И еще – год с лишним депрессии без любимого дела. Как выжил –  непонятно. Семья есть, денег нет, выпивал прилично, поскольку вариантов трудоустройства не было.
 
– В большой украинский клуб вы ведь тоже попали под самый занавес карьеры…
– Хотя шансы и возможности были. Семен Альтман, отпустив в «Шахтер» Юрия Вирта, приглашал в донецкий «Металлург». Не срослось. Еще как-то раз «Заря» не отпустила в «Металлист». Ну а в конце 90-х я только по воле злого рока не заиграл в «Днепре».
 
– Расскажите.
– Позвонил очень прилично работавший в Днепропетровске Вячеслав Грозный: «Давай, мол, к нам на сборы». Я и дал. Познакомился с тренером по работе с вратарями Сергеем Краковским. Работали рядом с Колей Мединым, Славой Кернозенко и молодым Серегой Перхуном. Такая вот плодородная «грядка». Керноз вскоре уехал в киевский «Арсенал», Сережа был еще слишком зелен, в общем, кое-что у меня вырисовывалось. Одна беда – я поехал туда после операции на ахилле: нога была слабая, а Краковский всегда дает очень конкретные нагрузки: в день нужно было делать по 600-800 прыжков, и ничего удивительного, что у меня снова полетел ахилл – полопались сосуды. В общем, стало ясно: не потяну.
 
В расстроенных чувствах уехал в Одессу, но в этот момент на меня неожиданно вышел начальник мариупольского «Металлурга» Игорь Беланов: «Давай, Шуха, вратарь ты неплохой, только с режимом проблемы». То же самое, в общем, сказал мне и главный тренер команды Николай Павлов: «Игорь, если с режимом наладится, все будет нормально». Наладилось. И с режимом, и с Петровичем, с которым я связал свою судьбу в футболе на долгих 12 лет.
 
***
 
– Вы ведь еще и в Израиль ездили…
– Когда Игорь Гатауллин перестал вытягивать на себе финансовые вопросы, и в Виннице все накрылось медным тазом, лидеры разъехались кто куда: Сережа Нагорняк и Дудик (Сергей Надуда. – Прим. М.С.) – в «Спартак», Косой (Виталий Косовский. – Прим. М.С.) – в «Динамо», Саня Горшков – в «Зенит»... А я поехал в Израиль.
 
– Этим направлением тогда занимался почти легендарный агент Борис Норман…
– Да, только я в его обойму, увы, не попал. А жаль, потому что все Борины футболисты сразу заходили в команды. Меня же отправлял Ефим Школьников. На Землю обетованную я ездил три года кряду: останавливался у Олега Кошелюка, сделавшего в Израиле замечательную карьеру. Однажды мы с Вовой Заярным даже подписали контракты с «Хапоэлем» из Беер-Шевы, но когда нам их перевели, то, как не читай: слева – направо или справа – налево, стало понятно, что платить должны не нам, а мы.
 
– Олега Надуду в «Спартаке» величали Шерстяной человек. За обильный волосяной покров по всему телу…
– А еще – «Маленький йети». Забавных прозвищ в футбольном мире – полно. Меня вот, например, называли «Последний человек на земле». Ну, типа самый старый. Закарлюка и Яксманицкий вечно подтравливали: «Ты еще в Ледниковый период – с динозаврами жил». Никита Каменюка, бывает, звонит: «Батя, батя…». А вот в «Металлисте» иностранцы наши мне более крутое прозвище дали. Себа Бланко, Соса и Эдмар повесили в караоке за моим столом большую фотографию Мика Джаггера, намекая на наше внешнее сходство с вокалистом Rolling Stones. «Мик Джаггер», я вам скажу, это уже не кликуха, это, как говорит, нынешняя молодежь, – никнейм! Жаль, английский так и не освоил: хиты «роллингов» в моем репертуаре не появились.
 
– Назовите три главных «боевичка», которые исполняете в караоке первым делом?
– Так это весь «Металлист» знает. Лучше всего, наверное, «Марджанджу» Михаила Шуфутинского. Спросите у Березовчука или Эдмара, они знают, что Шуха эту песню поет близко к оригиналу. На второе место поставлю «Маму» Михаила Круга. Ну и есть в моем репертуаре итальянский хитяра. Как ее… «Лашатеми кантаре» Тото Кутуньо (точнее говоря, L`Italiano. – Прим. М.С.)! Языка, конечно, не знаю: просто попадаю в слова, но припев выходит сильно.
 
– Кто еще из футболистов хорошо поет в караоке?
– Слава Керноз, Конолик (Сергей Коновалов. – Прим. М.С.). Эдмар вон для нас выучил «Увезу тебя я в Сочи…». Исполнил, красава… Ну и Леха Антонов в своей кепочке вроде бы репачок неплохо загоняет.
 
***
 
– Говорят, латиносы – ребята сложные.
– Непростые, но к старикам типа меня и Олега Шелаева относились с большим уважением. Недаром я им пообещал: «Выиграете у Киева, сделаю сюрприз». «Какой, Сюха, какой?». «Восемь раз до перекладины достану». «Не достанесь, папа, не достанесь!». Ладно, говорю: вы сначала выиграйте. Выиграли, и вот началось шоу одного актера. Начал прыгать. Маркевич смотрит, качает головой: «Шуха, оно тебе надо?! Порвешься на старости лет». «Богданыч, но я же обещал». Легионеры в восторге, считают на английском до восьми, обнимают меня после «севен, эйт…». У меня же в этой команде первые в жизни медали появились – серебро и бронза!
 
Вы вот эту тему затронули, и я хочу сказать, что в «Металлисте», даже несмотря на то, что бразилы с аргентинцами между собой особо не общаются, нам удалось создать настоящую банду! В советское время про такие команды говорили: «Кол-лек-тив!». Жили, дружили, играли, словно одна семья. Эти два с половиной года пролетели, как один миг.
 
– Вспомните, самое оригинальное упражнение, которое давали тренеры в вашей карьере?
– Так это ведь Иван Дмитриевич Балан – еще один мой вратарский папа – придумал ногой до перекладины допрыгивать. Только у него еще усложнение шло: потом когда падаешь на землю, тебе катят мяч. Леха Тарахтий себе этими пируэтами трещину заработал. Помнится, Павлов раньше возил команду в Ялту в одно время с Лобановским. И однажды попросил меня показать Валерию Васильевичу, как мы работаем. Вот я и показал: начал ногами перекладины обивать. Саша Шовковский, когда увидел, спросил: «Шуха, сколько ты получаешь, что так прыгаешь?». «Ох, мало Саня, очень мало».
 
Ну и Сергей Викторович Краковский, если с утра не выспался, давал нам жару. Выходил к полю с листочком. Я когда этот листочек видел, сразу Грозному кричал: «Вячеслав Викторович, забирайте нас на кросс, целее будем».
 
– А что этот листочек означал?
– Что трава скоро будет красного цвета. Там комплекс на 45 минут: минута работы, минута отдыха. Причем, работы с соляными мячами!
 
– То, что называется медицинбол?
– Ага. Пять килограммов живого веса. Восстанавливаться за минуту ты не успеваешь. Хочется вернуть обратно завтрак, закончить с футболом и послать Сергея Викторовича на три веселые буквы…
 
А вот, что касается необычных упражнений, то сразу вспоминаю Михаила Михайлова. Он придумал своеобразную эстафету с кучей барьеров. Преодолевать их нужно было за минуту: где-то прыгнуть, где-то упасть, где-то даже проползти… Оно очень интересное – немножко на полосу препятствий похоже. Саня Шовковский делал, ну и мы за ним повторяли.  
 
***
 
– Вы ведь играли в СКА с Василием Моканом. Наверное, один из самых способных игроков, которого погубил режим?
– Васька, как и Илья Цымбаларь, редкий талант. Илюша, скажем так, не совсем трезвый, мог в Москве «Реал» в одиночку отвозить. А еще таким же был Саня Рыкун.
 
– Алкогольная слава Рыкуна не преувеличена слухами?
– В принципе, все по делу. Саня – известный любитель почудить. Я с ним три года в «Ильичевце» провел, до сих пор контактируем… Насколько талантлив был, настолько же быстро сгорел. Возможности у него были уникальные. Помните, как после матча сборной в Турции Шевченко сказал, что в сборной появился человек, который из любой точки попадет нападающему в ногу и в голову? Так это, извиняюсь, Шева говорит: у которого «Золотой мяч» на полочке пылится. Да и Девич тоже до сих пор вспоминает: только откройся правильно, Саша все сделает сам. Веля (Олег Венглинский. -Прим. М.С.) ведь тоже в «Днепре» точно также с передач Рыкуна заколачивал.
 
– Как же Павлову удавалось справиться с Рыкуном?
– Не только с Рыкуном. Он и меня приструнил. У Петровича есть такая отцовская жилка – отношения строит на доверии. Он всегда говорит так: «Ребята, самый большой грех – неблагодарность». Павлов извлек из футбольного небытия и меня, и Дирявку, и того же Рыкуна, Серого Закарлюку, многие могут сейчас его вспомнить… А играли мы за счет уважения к тренеру. Не могли его подвести, он многих людей изменил в плане психологии. Саня после него в «Днепр» ушел и в сборную, жаль только дослушал Петровича не до конца. Петрович многим Рыкуна рекламировал. И многие хотели брать, но боялись, сами знаете чего.
 
– Можно личный вопрос: вам подшиваться приходилось?
– Конечно, я и не скрываю.
 
– Говорят, что эта штука – плацебо. Реальной силы не имеет.
– Это вы про кодирование. А подшивание – то другое. Его, кстати, уже запретили. Вшивают человеку «турбину» – ампулу под лопатку. А там – жидкость такого плана, что если в организме есть слабое место, то, перемешиваясь со спиртом, эта ерунда бьет туда в 5-6 раз сильнее. У меня был один знакомый: пил под «турбиной» коньяк – сердце схватило так, что жизнь спасали прямым уколом. Но большинство людей с вшитой ампулой не рискуют. Вы думаете, почему Высоцкий ее вилкой выковыривал?
 
Я сам по себе человек веселый, могу себя и без газа повеселить. Просто время такое было. Прошла игра: выиграли – выпили. Проиграли – грустим. Тоже нужно выпить. Повод вроде есть. В ресторанах давали в долг, потому что с деньгами было туго. Дали пару копеек – купил новые туфли. Ждешь месяц – может, на следующую получку еще и рубашку купишь. Принцип раньше был такой – пришел в команду, тебе говорят: три года отыграешь – квартиру дадим. Через два года контракт не продлевают: давай, спасибо, до свидания. Так, по-хорошему, у меня три квартиры должно было быть: в Хмельницком, Виннице и в Одессе. Ключевые слова – «должны были быть»…
 
***
 
– Автогол Яксманицкого в «Ильичевце» до сих пор вспоминаете? Что это, вообще, было?
– Ох, сволочь, Вовка – подставил (Смеется)… Весна 2005-го. Мы как всегда в пятерке. Боремся за «зону УЕФА». Кто ж знал, что через два года в первую лигу вылетим… В общем, банда просто нереальная, можно было сборную комплектовать: Гай, Пуканыч, Цихмейструк, Яксманицкий, Шищенко, Кривошеенко, Закарлюка, Есин, Красноперов, Зубов… А в том матче с «Металлистом» у Вовы позиция неудобная была: его соперник прессинговал, а он со спины разворачивается и передачу в мою сторону пуляет. Все – на паузе, ждут – мол, ну, сейчас Шуха выбьет. Я по школе корпус положил, замахнулся. Но там за пару минут до этого момента кто-то подкат делал, и в земле образовалась выбоина. Мячик аккурат на нее упал и прыг-скок – у меня над ногой, в ворота! Яксманицкий остолбенел: «Б.., Шуха, ты что, гонишь?». Я в ответ: «Ты, придурок, куда отдаешь?». Поговорили, в общем, по душам. В итоге, кстати, ничьей дело кончилось.
 
– Интимный вопрос: матчи по согласию играть доводилось?
– Ох… И да, и нет.
 
– Это как?
– А иногда не разберешь. Кто-то знает, кто-то – в неведении. Бывало, где-то сверху говорили, что надо сыграть так или иначе.
 
– Для вратаря это мерзковато?
– Да, для всех как-то липко. Сейчас вот новая тема – букмекерские делишки. В Италии, Испании, Англии скандал за скандалом, а мы чем хуже? Тенденция такая, что и не поймешь, кто и на что ставит…
 
– Бывали ситуации, когда вас подозревали в сдаче не по делу?
– Конечно. Вот вам пример. Лето 2011-го. «Заря» проиграла в Симферополе – 1:3. Перед матчем пересеклись в центре поля с Вовой Езерским, который ушел в «Таврию». Как водится, поздоровались, обнялись, поцеловались… Первый тайм выиграли – 1:0, а потом пошла жара. Идахор головой замкнул подачу с фанга с линии вратарской. Потом Назаренко сумасшедшим ударом в девятку вывел крымчан вперед. Ну и под занавес уже Шиндер расстрелял меня с пяти метров – в общем, проиграли 1:3.
 
Приезжаю в Луганск, а люди, которые крутятся около команды, разводят сплетни: вот, мол, там дело было нечисто. Я отвечаю: «Если бы это был другой матч, я бы, может, вас и послушал. Если бы на выходе ошибся или откровенную пену пустил, но тут… Вы футбол с вышки смотрите, а потом пытаетесь обвинить человека». Переговорил с Геллером, он мне объяснил: «Мне так сказали на почве того, что ты перед матчем поговорил с Езерским». Ну, подумаешь, с Езерским поговорил, я могу перед каждым матчем с соперниками обниматься – со Славой Шевчуком или с Сашей Шовковским, так что мне любую игру «сливать», если у меня знакомые в каждой команде?
 
– В одесском СКА вашей юности работал Петр Чилиби. Вот этот, говорят, мог зайти в раздевалку и чуть что сразу врезать.
– Петр Христофорович – мужик четкий, все знают. С нашим лучшим форвардом Витей Сахно однажды завелся – искры летели. Помню свои ощущения: мне – 18 лет, а в метре от меня дяди серьезные бутсами дерутся. Кофе пить не нужно, бодрит на раз. Но человек Чилиби очень правильный, многим людям помог – в том числе ветеранам.
 
***
 
– При Илье Близнюке из «Ильичевца» вас, по сути, просто списали. Ему что-то о вас нашептали?
– Ну, это известная история. Ветерану ведь все время что-то нужно доказывать. У меня такая ситуация была в сезоне-2007/08 при Александре Ищенко, когда мы в первой лиге играли. Он мне прямо сказал: хотим, чтобы играла молодежь. Я отвечаю: «Нет проблем. Прошу одного: судить по игре. Не просто – захотели поставили одного, захотели – другого. Если сыграю плохо – ставьте молодого». Он согласился, и я шанса сделать замену не дал. В итоге Ищенко меня признал.
 
А с Илюшей Близнюком ситуация была другая. Мы тогда с Глущом конкурировали (Андреем Глущенко. – Прим. М.С.). У него – свои козыри, у меня – свои. Но потом Андрюха ушел, и мой авторитет Илюшу, видимо, перезадушил. После того, как мы чудом спаслись от вылета, он мне сказал: «Команда осталась в вышке благодаря тебе». А через неделю подходит начальник команды: «Слушай, Игорь, на меня возложили ответственность сказать, что ты «Ильичевцу» не нужен».
 
– Теперь понимаете, почему все так произошло?
– Я и тогда все понял. Просто говорить не хотел. В команду взяли другого вратаря, который на тот момент был удобнее (судя по всему, имеется в виду Всеволод Романенко. – Прим. М.С.). А потом с этим вратарем у Ильи начались конфликты. Опыта ему не хватило тренерского, как мне кажется. Интуиция не сработала.
 
– Ваш конфликт с Виталием Годуляном уже исчерпан? 
– Да, что вы… Конечно! Давным-давно. Мы сейчас в одной команде в футбол играем.
 
– Однако антипатия была – причем, долгие годы.
– Не то, чтобы прямо явная антипатия, но как-то так исторически сложилось… Впервые мы Виталика гоняли еще когда он мариупольский «Металлург» судил с «Шахтером». Тогда, честно говоря, всю команду могли оштрафовать. Вы же знаете, я – человек заводной, но справедливый. Еще Сергей Татулян мне прямо на поле говорил: «Игорь Викторович, вы – уважаемый футболист, должны понимать, что судьи могут ошибаться». Я все понимаю, но когда чувствуешь, что голову отрубают, на эмоциях завестись можно в два счета.
 
– Отсюда и желание подправить Годуляну носик?
– «Носик» – это по любому. Там ведь так получилось, что в матчах, которые обслуживал Виталик, у нас было два скандала подряд. Накопилось и выплеснулось тогда с «Карпатами». Но вы же сами помните: мне тогда шесть игр дисквала впаяли, я почти полгода без практики отсидел. А потом как-то раз абсолютно случайно вместе с Годуляном летели из Донецка. Он мне говорит: «Игорь, там точка была. Ну как не ставить? Я не мог не ставить. Пусть и 93-я минута…». А меня все это очень за живое задело: нам ведь тогда пенальти в самом начале матча поставили, мы отыгрались, и тут еще один – на последней добавленной минуте! У меня сорвало башню.
 
– Но вы ведь тогда были уверены в Мартыщуке…
– Я когда с поля уходил, так ему и сказал: «Юра, меня дисквалифицируют, ты будешь долго играть, а сейчас «точку» возьмешь!». Он вышел и взял. Но по прошествии времени, ты всегда понимаешь, что иногда твоя вспыльчивость играет злую шутку, где-то ты был неправ. В том моменте пенальти все-таки был – человека в нашей штрафной сбили. И я этот кипеж завел зря.
 
***
 
– Вы своей карьерой довольны? Могли ведь добиться большего?
– Знаете, я почти всего в жизни добился только благодаря родителям. Тому, какое они мне воспитание дали, как научили поступать по совести. Так вот мой отец всегда говорил: «Есть артисты больших и малых театров. Независимо от того, в каком из них ты выступаешь, все равно ты – артист». Моей сценой была вратарская. Маленький театрик, но я старался играть так, чтобы люди мне верили. Так что сплю по ночам спокойно.
 
– В игровые годы у вас был, помнится, хороший рецепт от бессонницы: посмотрели хороший фильм и – на боковую. А были такие, после которых долго не могли заснуть?
– Я на кино как-то не сильно заморачиваюсь. Посмотрел, получил удовольствие, забыл. Но вот, «Крестного отца», к примеру, не забудешь. А еще мне исторические фильмы нравятся – «Троя» или «300 спартанцев». Ну и комедии с Уиллом Смитом – они довольно неглупые. 
 
– А как же сигаретку на ночь? Иван Гецко вспоминал, что в сборной Анатолия Бышовца из десяти игроков курило восемь с половиной…
– Мой кум Саша Гайдаш в «Таврии» даже за автобусом не прятался. А вот я старался шифроваться. В раздевалке, особенно если маленькая, не дымил. Павлов, конечно, все знал. Однажды подошел к Балану: «Скажи Шухе, чтобы хотя бы не пачку в день курил, а хотя бы половину». Вот пачка в день – с пятнадцати лет по сей день – и есть моя норма.
 
– В каком возрасте вы впервые стали экспериментировать со своей внешностью?
– Когда в «Ильичевце» играл – лет тридцать уже мне было. Какие-то подкрашивания начались, «перья»… Но потом успокоился. Вратаря, как и обезьяну, украшают руки, а не прическа. 
 
– Однажды вы отбили четыре пенальти подряд. Система, которая позволяет работать на результат, все-таки имеется?
– Я и пятый должен был отбивать, но меня Девич, гад, чуть-чуть обманул. Про систему ничего говорить не буду. Саша Шовковский или Виталик Рева говорили: что-то есть. Но, по-моему, система эта основывается на одном и том же: знаешь, что кто-то куда-то бьет чаще, анализируешь, просчитываешь, ловишь. Но сводится все к одному: выбрал правильное направление – почти наверняка отобьешь, нет – ты пропустил.
 
– А кто самый хитрый из пенальтистов?
– Те, кто бьют уверенно. В любой момент могут голеностоп повернуть в другую сторону и все. Бывает, человек подходит к «точке»: в глаза ему посмотрел и понял – все, я его съел, не забьет. А есть такие, что «хлоп-хлоп» – играючи, без вариантов. Даже если угадаешь направление удара, достать совсем сложно.
 
– Есть люди, у которых штрафные не менее опасны, чем пенальти?
– В последние годы – Назаренко, Ярмоленко, Любенович... Раньше Сережа Ребров своей маленькой ножкой «крутил» мяч, как на пульте управления. Серый Закарлюка – тоже шарашил опасно. Но противнее всех в этом плане – Дарио Срна. Бьет полуподъемом-полущекой, мяч летит неприятно и очень плотно. А еще Русик Ротань очень опасен. Но не столько штрафными, сколько фланговыми передачами. Так изводил, что как с «Днепром» играли, так аж плевались.(Улыбается).
 
– Максимальные премиальные в вашей карьере?
– Наверное, десятка. Тысяч. И не гривен – как вы понимаете. Дали, кажется, в «Ильичевце». А еще однажды в «Арсенале» была пятерка или семерка за матч. Как вы понимаете, в обоих случаях – против «Динамо» или «Шахтера».
 
– Оригинальные тренерские установки помните?
– В одесском СКА был такой тренер Эдуард Масловский. Достает конверт и говорит: «Ребята, там – гроши». Мы – во все глаза на конверт. Он его на пол – прямо в середину раздевалки. «Вам нужно только нагнуться и поднять». Ну, мы, конечно, подняли. Выиграли на выезде 1:0. Открываем конверт, а там… всего 25 рублей. Шампанского – на всех!