Лещук-Бланко: «Моя зарплата в «Анжи» выросла в восемь-десять раз»

Новобранец львовских «Карпат», аргентинец с украинскими корнями Густаво Лещук-Бланко рассказал, как начал карьеру в Аргентине, после чего транзитом через Россию, Марокко и Швецию оказался в Украине.

«Арсенал» Саранди

– Густаво, свою карьеру вы начинали в аргентинском «Арсенале» из Саранди. Чемпионство с той командой – самое яркое событие в карьере?
– Да. Мы выиграли Клаусуру в 2012 году, а я сыграл восемь матчей и забил один гол.

– Кто был самым принципиальным соперником для той команды?
– «Сан-Лоренсо». Помню, был очень напряженный матч с ними, когда 1:1 сыграли.

– В Аргентине бывает, что из-за выходки болельщиков даже останавливают матче. Часто такое случалось в матчах с вашим участием?
– Да, было много случаев, когда матчи останавливались. Например, болельщики могут бросать различные вещи на поле, даже что-то вроде бомб. Многие люди страдают из-за этого! Я постоянно проверяю интернет, читаю отчеты о матчах, чтобы узнать, не случилось ли что-то подобное.

– В Аргентине всегда полные стадионы. В Украине наоборот бывают матчи, на которые не приходит даже 100 человек. Готовы к такому?
– Когда я выхожу на поле, я сосредоточен именно на создании голевых моментов, поэтому не слишком обращаю внимание на количество людей на стадионе.

– Вы покинули «Арсенал» потому, что главный тренер не рассчитывал на вас. Он объяснил, чего вам не хватает?
– Я поехал в аренду, а когда вернулся, то меня уже не рассчитывали. Мне сказали, что в клуб пришли другие нападающие, поэтому я могу искать себе новую команду. Почему я не подхожу, мне никто не объяснил, но мы с «Арсеналом» расстались полюбовно.

«Анжи»

– Как вы попали в «Анжи»? Это же на совершенно другой части земного шара.
– Меня увидел шведский агент. Точнее, он наполовину русский, наполовину швед. Он позвонил мне и предложил лично встретиться. Это как раз было время, когда я понял, что в «Арсенале» больше не буду играть, так что я решил поехать в Швецию и поговорить с этим агентом. Он мне предложил перейти в «Анжи».

– Вы и ваша семья спокойно восприняли факт, что будете играть так далеко от родины?
– Семья понимала, что когда-то я должен буду оказаться в иностранных командах, поэтому спокойно отреагировала. Мой отец сказал, что стоит попробовать – если не получится, то я всегда смогу вернуться в Аргентину.

– Когда вы переходили в «Анжи», на тот момент команда уже распродала качественных игроков и осталась одна молодежь. Неужели не беспокоило, что команда не ставит перед собой серьезных задач?
– Нет, там осталось много замечательных игроков. В общем я очень благодарен «Анжи», который дал мне шанс попробовать себя в этой команде – мне там действительно понравилось.

– Что понравилось? Вы же там даже не сыграли ни одного матча.
– Я не мог играть из-за травмы. Как-то на пробежке я понял, что у меня невыносимо болит колено. Врачи не могли понять, что со мной: вроде все в порядке с суставами, связками, но я чувствовал, что не могу бегать.

Вылечить ту травму удалось, только когда я уехал в Аргентину, где посетил десять врачей. Один из врачей раскрыл мне колено и с помощью специальной камеры посмотрел, из-за чего оно болит. Оказалось, что из-за удара там образовалось скопление крови. Грубо говоря, все мое лечение продолжалось пять минут. Просто не повезло, что врачи не могли долгое время поставить правильный диагноз. К счастью, сейчас колено не беспокоит.

Что касается вещей, которые понравились в «Анжи», то это уровень профессионализма. У нас было все для того, чтобы развиваться. Подчеркиваю это потому, что в Аргентине я играл в средней команде и не привык к таким условиям.

– В чем именно заключалась разница?
– В деньгах, которые вкладываются в команду.

– Во сколько раз выросла ваша зарплата в «Анжи» по сравнению с той, что вы получали в Аргентине?
– Где-то в восемь-десять раз.

«Видад» и «Ассириска»

– После «Анжи» вы попали в Марокко. Недавно в интервью вы сказали, что вам трудно было адаптироваться к культуре этой страны. Что было самым сложным?
– Я не могу выделить одну вещь – скорее, было трудно из-за скопления факторов.

– Разве вы не знали о специфических традициях Марокко до того, как приехали туда?
– Тогда я только восстанавливался после операции, предложений не было, поэтому я особо не раздумывал, когда предложили поехать играть в Марокко. Это в любом случае лучше, чем сидеть без дела, ведь мне нужно было набирать форму.

В «Видаде» какое-то время я был даже без зарплаты: то не хватало какого-то документа, то еще что-то. Постоянно говорили, что все будет, но завтра. К тому же в Марокко я почти не играл – вышел только в пяти встречах, не забив ни одного гола. Но тот период помог мне вернуться в футбол и получить предложение из Швеции.

– Но это был лишь второй дивизион Швеции... Когда вы там оказались, не показалось, что карьера слишком стремительно катится вниз?
– У президента «Видада» были финансовые проблемы, поэтому он не хотел мне платить. В феврале мы нашли компромисс, разорвали контракт, но тогда уже почти всюду трансферное окно было закрытым. Конечно, моему агенту было трудно устроить меня в клуб высшего уровня, ведь не было, из чего выбирать.

– Какой именно компромисс удалось найти с «Видадом»?
– Я не получил всей суммы, но та часть, которая была мне выплачена, меня вполне устроила. Я понял, что лучше решить эту ситуацию хотя бы так и идти дальше.

– В Швеции вы были основным форвардом, но также быстро покинули «Ассириску». Почему?
– Я принял лучшее решение с футбольной точки зрения. У меня была возможность играть в высшем шведском дивизионе, но я решил изменить лигу, ведь шведская – не самая сильная.

– Украинская сейчас также стремительно катится вниз.
– Я знаю, что она все равно сильнее.

«Карпаты»

– Вы говорили, что ваш дед родом из Ровенской области. Почему он был вынужден перебраться в Аргентину?
– Из-за войны. Переехав в Аргентину, мой дедушка женился на местной девушке и остался там жить. Там жили и другие наши родственники из Украины.

– Не планируете съездить в родное село вашего деда, или даже не знаете его названия?
– Очень хотел бы поехать туда. У меня есть все данные, документы, но так сразу трудно сказать, как село называется.

– Почему вы почти ничего не знаете об Украине – неужели дед не рассказывал?
– Моя мама была очень маленькой, когда ее отец умер, а она сама уже была аргентинкой, поэтому не знала ничего об Украине.

– Сейчас в команде нет постоянного переводчика. Как вы общаетесь?
– Да, из-за языкового барьера сложно – не очень много людей в клубе говорят по-английски, и я не слишком хорошо его знаю. Но я играл в разных странах, в которых также не говорят на испанском, поэтому успел приспособиться.

– В «Карпатах» существует практика включать в контракт пункт, согласно которому футболист обязуется выучить украинский. У вас нет ничего подобного?
– Меня никто не заставляет, но я сам понимаю, что стоит изучить язык. Хотя бы по два слова в день могу изучить. Уже знаю "я", "ты", "он", "она", "мы", "они".

– Сколько голов за вторую часть чемпионата вы будете считать успехом для себя?
– В десяти матчах планирую забить где семь-восемь голов.