Григорий Суркис: «Шрамы украшают мужчин»

Сегодня 65 лет исполняется вице-президенту УЕФА, почетному президенту ФФУ Григорию Суркису. Зная юбиляра как человека, невосприимчивого к поздравительной риторике, мы долго думали, как отметить эту дату. И решили напомнить читателям самые интересные вопросы и ответы из его откровенного интервью, данного почти через год после того, как Европейский футбольный союз предоставил Украине право принять вместе с Польшей Euro-2012.

Мы ожидали увидеть его в привычных пиджаке и галстуке, но он выглядел демократично. Легкий свитер, джинсы, замшевые туфли.
 
– Был в вашей жизни момент, после которого резко повзрослели?
– В 21 год, когда родилась дочка. Сразу почувствовал себя мужчиной, появилась огромная ответственность. Тогда я действительно повзрослел.
 
– Пришлось зарабатывать?
– Я и до этого зарабатывал. Понял, что надо воспитать человека. Дать нечто большее, чем деньги.
 
– В каком возрасте заработали первые деньги?
– Лет в пятнадцать. Что-то купил, что-то продал…
 
– Каждый человек в юности совершал какие-то глупости. Вы тоже?
– Если вглядитесь в мое лицо – увидите следы студенческих дуэлей. Возможно, если б я был умнее… Или – взрослее… Или – взрослее и умнее…
 
– То что?
– То этих шрамов не было бы. Я ведь вполне мог остаться без глаз.
 
– А подробнее можно?
– Защищал девушку. Ехал в автобусе с товарищем и его подругой. Рядом – компания, понеслась нецензурщина и все такое. Выступил против троих парней. А закончилось банальной дракой, где я уже был один. 
 
– Почему один?
– Вышли из автобуса, товарищ с девушкой уехали в другом направлении, а я побрел к дому. Там меня и поджидала знакомая троица. Никак не думал, что они меня будут выслеживать.
 
– Судя по шрамам, не кулаком вам досталось.
– Лезвием. Шрам шел через все лицо, щека висела. Этот эпизод давно забыт. Полагаю, сегодня я чувствую себя лучше, чем они.
 
– Представляем реакцию ваших родителей – когда сын приходит домой с висящей щекой.
– Дома я оказался не скоро. Потерял много крови, когда меня нашли. Мой отец врач, ему позвонили – и я попал в то отделение, где он был заведующим. Прежде такие раны шили на скобках, а на моем лице опробовали новую технологию. Поэтому шрам такой скромный, а мог быть сантиметров в пятнадцать.

***

– Были ситуации, когда вы сказали: «Слава богу, что у меня есть охрана»?
– Честно говоря, охрана не добавляет спокойствия. Постоянно с тобой чьи-то глаза, разные люди. Но охрана – это словно джентльменский набор. Приложение к Mercedes или BMW, на котором ездишь. Другой вопрос: как ты воспринимаешь телохранителей? Считаешь ли их членами семьи? Заботишься о них или нет?
 
– Заботитесь?
– Спросите у них. Думаю, и охранники, и водитель ответят «да». Они избавляют меня от лишних мыслей.
 
– Сами за руль садитесь?
– Это мое отличие от большинства богатых людей. Свой бронированный Mercedes часто вожу лично.
 
– Первый Mercedes в вашей жизни появился еще при советской власти?
– В 91-м году. Мог купить себе любую машину раньше, но тогда это было бы воспринято неправильно. Другие не могли себе такого позволить.
 
– Возвращаетесь памятью в те времена?
– Конечно. В моей жизни было множество учителей. Но вот какое дело: едва человек оставляет свое кресло, о нем большинство знакомых забывает. А я воспитан по-другому. Мои друзья до сих пор – первый президент Украины Леонид Макарович Кравчук, второй президент Леонид Данилович Кучма, многолетний мэр Киева Валентин Арсеньевич Згурский… В 91-м году трудно было представить, что возможно попасть на прием к Михаилу Сергеевичу Горбачеву. А у меня получилось. Помог Згурский.
 
– Что за вопрос решали, помните?
– Отчего ж не помнить? Горбачев стал нобелевским лауреатом. Я решил подарить ему картину американского художника на тему библейских сюжетов: на фоне дикой природы мальчик держит в руках крохотного ягненка. Передал ее Горбачеву в Георгиевском зале Кремля.
 
– Зачем вам это было нужно?
– Для рекламы своего бизнес-проекта. В Штатах была развита торговля по почте – и четырем миллионам американцев мы предложили купить копию этой картины с оригинальной подписью художника. Но это не слишком интересно. Важно другое: я встречался с Горбачевым. Человеком, вклад которого в историю так до конца и не понят.
 
– Судьба самой картины вам известна?
– Не представляю, где она сейчас.
 
– Одного издателя спросили: «Что бы вы вынесли из дома в случае пожара?» Он ответил: «Сто лет одиночества» Маркеса». Что вынесли бы вы?
– Если б пришлось срочно эвакуироваться, я бы смотрел, где мои близкие. Все остальное в этот момент не волновало бы.

***

– Вашего коллегу, бывшего спартаковского президента Андрея Червиченко, мы как-то спросили: «Если отобрать все ваши миллионы, через год снова будете миллионером?» «Конечно, – кивнул он. – Если голову не оторвут…»
– Кто-то говорит – «я сам всего добился». Я же достаточно критичен к себе, и такая формулировка мне не подходит. Повезло встретить людей, благодаря общению с которыми что-то заработал. И не хочу даже думать о том, что стану нищим. Впрочем, я настолько осторожный человек, что мне никогда не придется все начинать с нуля.
 
– Вы не выглядите осторожным. Кажется, что риск – это ваше.
– Знаете, когда-то я работал начальником управления комплектации киевского райисполкома. В моих руках были строительные материалы. Облицовочная плитка, линолеум, паркет, сантехника – сумасшедший дефицит! Меня преследовал соблазн стать очень-очень богатым. Только это значило идти по лезвию ножа, нарушать закон. Тот самый риск, о которым вы упомянули. Но как говорил Остап Бендер, есть четыреста абсолютно честных способов разбогатеть. Оттого моя нога все время была на тормозе.
 
– Это не так просто.
– Сложно, если у человека жажда накопления сильнее сознания того, чем ты рискуешь. Твои страдания – это лишь твои страдания, но есть еще семья. Вспоминаю об этом и задаю себе вопрос: разве я надену одновременно два костюма? Или часы сразу на обе руки?
 
– Легенда 80-х Артем Тарасов как-то партвзносы заплатил со своих миллионов.
– Я миллионером стал, когда Союз уже распался. Партвзносы платить не довелось.

– Любопытную фразу недавно произнес Евгений Гинер: «Я сам могу отдать последнюю рубашку, но украсть у меня ничего нельзя». Готовы повторить то же самое?
– Не хотел бы выглядеть человеком, у которого можно что-то украсть. Но это было.
 
– Расскажите.
– Уличил одного из собственных охранников. Я в тренажерном зале, а он шерстит по карманам. Выгнал вора. И дал по физиономии. Я этому парню квартиру купил, помогал… Надо уметь прощать, но некоторые вещи забыть невозможно. Ты доверяешь человеку свою жизнь – а выясняется, нельзя было доверить даже брюки.
 
***
 
– В мемуарах одного футбольного агента, имевшего с вами дело, говорится: «Суркис никогда ничего не забывает».
– С годами человек меняется. Суркис легко забывает то, что ему не нужно. Из ячейки памяти необходимо удалять все, что мешает в нее занести новую информацию. Раньше я хранил в голове тысячи телефонов.
 
– А записная книжка?
– У меня ее сроду не было. Сейчас в голове держу номера разве что близких. А до сорока лет помнил все. Гордиться тут, однако, нечем. Склероз у людей потому и появляется – перезагружают сознание лишней информацией, которая мешает жить. Теперь есть компьютеры, секретари, – зачем мне помнить и делать то, что должны запоминать и делать они? Лучше выкрою время на тренажерный зал.
 
– В зал ходите каждый день?
– Если в Киеве или где-то на отдыхе – шесть раз в неделю.
 
– И не надоедает?
– Ребята, так не будет же ни здорового тела, ни здорового духа! Бодибилдингом занимаюсь много лет, таскаю на тренировках от 7 до 15 тонн металла! Недавно забарахлил желудок, запретили подходить к тренажерам. Заодно операцию сделал, гланды удалил – в моем-то возрасте! Чувствую – выбит из привычного ритма жизни, скопилась злость к себе, к обстоятельствам. А штанга эту злость снимает.
 
– У Вячеслава Фетисова штанга стоит в кабинете. У вас ничего такого не припасено?
– Второй мой кабинет находится в офисе киевского «Динамо». Там шикарный фитнес-центр. Дома есть тренажерный зал.
 
– Сто отжиманий – для вас не проблема?
– Продемонстрировать?
 
– Самый ваш жесткий поступок как президента «Динамо»?
– В 94-м принимали в Лиге чемпионов «Спартак». Спонсор Лиги – Ford. А Виктору Леоненко, который забил два гола, после матча вручили Audi. Ее выкатили на беговую дорожку, Витя на этой машине круг почета по стадиону дал. И у нас возникли проблемы со спонсором. С теми, кто это устроил и нарушил регламент Лиги чемпионов, у меня был очень жесткий разговор.
 
***
 
– А случалось вспылить в общении с Лобановским?
– Валерий Васильевич был упрямым человеком, но в силу интеллигентности грань не переходил. Хотя логику его поступков не всегда можно было понять. У него, например, рано закончили играть Калитвинцев, Леоненко, Коновалов, Беженар. Отлично играли, стабильно выходили в основном составе, и вдруг Лобановский заявил: «Эти игроки мне больше не нужны. Делайте с ними, что хотите».
 
– Не возражали?
– Какое право имел возражать? Если б начал спорить – за результат должен был бы отвечать я, а не он. Умение разделить зоны ответственности, не чувствовать себя начальником во всем – большая наука. К тому же я всецело доверял Лобановскому.
 
Он был потрясающий человек. С одной стороны, мягкий, как пластилин. С другой – гранитная глыба. Администратор «Динамо» Саша Чубаров рассказывал случай из союзных времен. Прилетела команда после тяжелейшего матча в Тбилиси, впереди – выездная игра в еврокубках против «Рапида». Ребята попросили Чубарова сходить к Лобановскому, чтобы тот разрешил взять с собой в Австрию жен. Сам Чубаров был уверен, что это бесполезная затея. Но Лобановский неожиданно согласился, только спросил: «А они готовы взять на себя ответственность за результат? Тогда – не возражаю». Жены полетели с командой, а «Динамо» выиграло – 5:1!
 
Помню, когда с братом решили вернуть Лобановского из Эмиратов, в него мало кто верил. Один товарищ вообще заявил: «С ума сошли, зачем вам памятник?» Да и сам Валерий Васильевич поначалу отнесся к нам настороженно.
 
– Почему?
– В 93-м он был одним из тех, кто не верил в искренность намерений братьев Суркисов возродить великий клуб. Прежние руководители «Динамо» быстренько распродали прекрасную команду и пускали деньги на что угодно, кроме футбола. Устраивали выставки для жен, которые внезапно превратились в искусствоведов и начали переправлять за рубеж картины украинских художников.
 
– Как же вы уговорили Лобановского вернуться?
– Он долго не соглашался. Потом я узнал, что Лобановский на неделю заглянул в Киев. Попросил бывшего динамовского администратора Гришу Спектора позвонить ему и сказать: «Наше предложение по-прежнему в силе. Если Валерий Васильевич снова ответит «нет» – к этому вопросу возвращаться не будем».
 
– Блефовали ведь?
– А что было делать? Лобановский дал добро на встречу. Мы приехали к нему домой на улицу Суворова. И обо всем договорились.
 
***
 
– Без чего не можете жить?
– Без семьи и футбола. С ними связана вся жизнь. Дедушка был почетным членом союзной федерации футбола. У нас в доме бывали легендарные люди – Качалин, Маслов, Старостины. С братом летали в Москву на все финалы Кубка СССР с участием киевского «Динамо». Дружил семьями с Блохиным и Буряком. А на футбол впервые попал, когда мне было два года. И помню каждую секунду того матча на стадионе имени Хрущева – так назывался «Олимпийский».
 
– В два года?!
– Да. Я уже в годик папу поразил. Он забыть не может, как мы переезжали на новую квартиру. Было много чемоданов. Я стоял на улице, следил за разгрузкой вещей. Так пока последний чемодан не занесли, домой не пошел.
 
– Сами еще играете в футбол?
– Интересная тема... Спустя месяц после нашей победы в Кардиффе состоялся очередной всеукраинский День футбола. Под окнами моего кабинета футбольное поле. Я в прошлом вратарь. Посмотрите на мои пальцы – живого места нет. Можете так выгнуть, как я?
 
– Трудно.
– А мне легко. Так вот, ко второму тайму я переоделся, приготовился выходить. А за моей спиной стоял вице-президент федерации Борис Воскресенский и причитал: «Григорий Михайлович, может не надо? Я в 2006 году играл в Берлине, что-то себе порвал…» И накаркал!
 
– Что случилось?
– Шла подача с фланга, я выпрыгнул. Вся тяжесть на одной руке. В эту секунду в меня врезается бугай килограммов на 120 из студенческой сборной. Не ломаю ключицу, к счастью, но вывих получаю приличный. Торс у меня закачанный, просто так вправить на место не удавалось. Мышцы не могли расслабиться. Сделали наркоз – и вправляли вручную. Было это год назад.
 
– Карьеру футболиста этим матчем закончили?
– Обижаете! У меня сын растет – как с ним не играть в футбол?!
 
– Ваш брат говорит, что всегда первым идет на мировую после ваших ссор.
– Я трепетно отношусь к брату, иногда даже перебарщиваю. Опекаю как ребенка. Наверное, мое излишнее внимание его раздражает. Можем сильно поспорить. Как-то на дне рождения моего сына Игорь улыбнулся: «Теперь у тебя есть Славик, будешь все время уделять ему. И я смогу избавиться от ощущения, что ты хочешь заменить мне папу, дай Бог ему здоровья…»
 
***
 
– Вы совершали безумные поступки во имя любви?
– Во имя любви я разошелся с первой женой и не имел счастья в полной мере воспитывать дочь. При моем трепетном отношении к детям, уход из семьи можно назвать безумным шагом.
 
– Что бы вы хотели попробовать из того, чего никогда не делали?
– В космос полететь не хочу – есть еще земные дела. Все остальное уже испытал.
 
– С парашютом прыгали?
– Да. В двадцать лет захотелось новых ощущений.
 
– И как?
– Нормально. А лет в шестнадцать сиганул «солдатиком» с десятиметровой вышки. На глазах у девушек. Меня друзья представили как знаменитого чемпиона по прыжкам в воду.
 
С водой и другая история связана. В начале 80-х в Ялте сидели с друзьями за столом. Подошел парень: «В море слабо окунуться?» А на дворе апрель, вода ледяная, градусов девять. Все выжидательно смотрят на меня. Ну я и пошел. Когда выходил на берег, думал, кондрашка хватит. Бросился в сауну для интуристов на пляже. Сидит бабушка у входа: «Сынок, не могу пустить, там иностранцы». «Тогда хоть водки налейте!» – кричу. Чудом оттаял.
 
– Старости боитесь?
– Если б вы увидели моего отца, в жизни не поверили бы в его возраст. Мечтаю в его годы сохранять такое же настроение и чувство юмора. Старость – когда человек уже не в силах себя обслуживать. Но это не про меня. Не стареть мне помогает любимая жена, которая младше меня на 30 лет. Сплю по четыре-пять часов – и мне хватает. У меня до сих пор ни одного вставного зуба!
 
– Когда последний раз смеялись над собой?
– Над собой посмеюсь, если увижу, что наша страна не способна организовать на высоком уровне чемпионат Европы. Впрочем, очень надеюсь, что до этого не дойдет. А звонко, до слез, хохотал пару дней назад. Няня сына, выключая вечером мультфильм, говорит: «Славочка, идем спать». Обычно в таких случаях начиналась истерика. А тут мальчишка сложил руки на груди и удивленно поднял глаза: «Света, это шутка?»

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ, «СЭ в Украине»