Чивадзе: «В 60-х, чтобы попасть на стадион в Тбилиси, люди с вечера прятались в окрестных подвалах»

Бывший капитан сборной СССР рассказал о том, как в Тбилиси встретили победу в Кубке кубков, об ошибках на чемпионате мира 1982 года и о дополнительной мотивации перед игрой со сборной ГДР.

СБОРЫ БЕЗ СБОРНОЙ

Чивадзе считается лучшим грузинским тамадой. В качестве примера обычно приводят историю, случившуюся на 75-летии Никиты Симоняна. Армяне по традиции стали подкалывать соседей: «Что у вас за Тбилисское море такое? Километр в одну сторону, километр – в другую. То ли дело Севан: ширина – 30 километров, длина – почти 80. Хотя и считается озером». «Уникальность Тбилисского моря в том, что у него есть гендиректор!» – ответил Чивадзе.

– Вы уже не первый год работаете с молодежной сборной Грузии. Самая большая проблема, с которой пришлось столкнуться за это время?
– Мало времени для подготовки – всего два-три дня. Вот третьего сентября у нас игра в Хорватии, а ребят я могу увидеть лишь первого. Так что здесь важнее всего профессионализм игроков – в каком состоянии они придут и так далее. В Советском Союзе было по-другому: без легионеров, и мы заранее садились на сборы в Новогорске. У тренеров было время, чтобы поговорить, рассчитать нагрузку и прочее.

– Насколько сегодня Грузия соответствует статусу кавказской Бразилии?
– Интересные футболисты есть, но когда они выпускаются из школ, начинаются проблемы. Меня вот в восемнадцать лет взяли в «Динамо» Тбилиси. Но в ДЮСШ я и знать не знал, что нужно работать над «физикой»! Просто играл – и все! В итоге, чтобы закрепиться в основе «Динамо», мне понадобилось два года. Чемпионат Союза был сильнейшим в Восточной Европе. Я играл каждый год по матчу, а потом садился на лавку. Повезло еще, что в команде были Хурцилава, Дзодзуашвили и Асатиани, которые подсказывали, что надо делать. Я смотрел, как после тренировки они идут в тренажерный зал, как они там работают. Мне говорили: «Если не окрепнешь физически, в высшей лиге тебе делать нечего». А сейчас в чемпионате Грузии таких выдающихся игроков нет. И подсказать ребятам некому.

– Первый визит в Москву у вас получился запоминающийся.
– Когда автобус сломался? Да, к каждому опытному игроку «Динамо» прикрепили троих дублеров и дали пять рублей на такси, чтобы добраться на стадион. А наш «вожак» сэкономил и повез на метро.

– Успехи «Динамо» так или иначе связаны с Нодаром Ахалкаци. Каким он был?
– Великий тренер, он знал нашу природу. Грузины ко всему относятся легко, а Ахалкаци был дисциплинированным. За несколько лет он создал команду. Неслучайно его потом брали в сборную к Бескову и Лобановскому. Помню, в 1979 году мы играли в Кубке чемпионов с «Ливерпулем». Перед первой игрой нас принял посол в Великобритании – сказал, чтобы пропустили не слишком много. «Динамо» задачу выполнило: там уступили 1:2, а домашний матч закончился разгромом англичан.

– Про Ахалкаци рассказывают, что он не наказывал загулявших футболистов сразу, а выжидал момент, когда те решат, что тренер ничего не знает.
– Он тонкий психолог был, знал, кому и что сказать. Все время говорил нам, что нужно много читать, знакомил с музыкой – классической и джазом – и литературой. Сам закончил политех, хорошо там учился. Большая удача, что я работал с таким человеком.

– А вот Манучар Мачаидзе считал, что Ахалкаци прививает южной команде северный стиль игры. Из-за этого вроде бы и ушел?
– Когда в 1976 году Ахалкаци возглавил команду, Мачаидзе был ее капитаном. Мы тогда взяли «бронзу». В 1977-м – «серебро», в 1978-м стали чемпионами, а потом выиграли Кубок. И все время Манучар был лидером команды. Как он мог не воспринимать футбол Ахалкаци? Если что-то и было, это личное. У Манучара свой взгляд на футбол, у Ахалкаци – свой. Это не проблема.

КУБОК КУБКОВ И ОЛИМПИАДА-1980

Судьбы многих футболистов, добывавших с «Динамо» Кубок кубков, сложились трагично. Раньше всех не стало забившего в Дюссельдорфе решающий мяч Виталия Дараселии – спустя год после исторической победы его автомобиль сорвался с горной дороги.

– Как вас встречали в Тбилиси после победы в Кубке кубков?
– Прямого рейса из Дюссельдорфа не было, летели через Шереметьево. В аэропорту собралось так много народа, что даже мою маму не пустили! А что творилось в Тбилиси!.. Нам рассказывали, что такое только 9 мая было. А самое главное, что в финальном матче за нас забили осетин – Володя Гуцаев и абхаз – Виталик Дараселия. И вся Грузия была вместе! Потом команда собралась у меня дома. Из кубка мы пили шампанское, а в личный трофей Дараселии, ставшего автором победного мяча, налили вино. Рог тоже был.

– Сколько раз смотрели матч в Дюссельдорфе? Говорят, в Грузии его показывают каждый год.
– Каждый год, да. Просто время идет. Ушли Ахалкаци, Асатиани, Кипиани, Дараселия, Гиви Нодия… Многих я потерял. Хорошо, что наши сыновья дружат. Меня как-то раз остановили полицейские. Ни один, ни второй не узнал. Я спрашиваю одного: «Ты какого года рождения?» «1981-го», – отвечает. Я обрадовался. «Жив отец?» – спрашиваю. «Жив». – «За кого же он в финале болел? За «Карл Цейсс», что ли? Ты чего меня штрафуешь?» Ну это так, грузинский юмор.

– У Кипиани, говорят, все ноги были в шрамах?
– Против Кипиани все время играли персонально. Сейчас такого нет. А в наше время лупили весь матч – судьи еще не такие строгие были. Если бы на третьей минуте показывали желтые карточки, грубиянов было бы меньше.

– В советское время футболисты кем только не числились – и токарями, и слесарями. Кем были вы?
– Как и все динамовские команды, мы были привязаны к МВД. Я был старшим лейтенантом. Но ничего особенного это не давало. Сейчас точно вспомню: зарплата 250 рублей плюс двадцать рублей надбавки как заслуженному мастеру спорта.

– С Котэ Махарадзе игроки вашего поколения часто общались?
– Конечно, он все время ездил с нами на игры! Котэ очень хорошо разбирался в футболе. И Кикабидзе тоже. А мы часто бывали у них на спектаклях и концертах. В Грузии все любят футбол, вся интеллигенция. В пятидесятые-шестидесятые попасть на стадион в Тбилиси было проблемой. Если завтра игра, люди накануне прятались в подвалах возле стадиона! Правда-правда!

– «Бронза» Олимпиады-1980 стала для вас большим разочарованием?
– Там такая история. В день полуфинальной игры с ГДР к нам привели ветеранов Великой Отечественной. Те стали накачивать: «Вы не имеете права проиграть!» С восточными немцами играем или с западными – все равно. Вот некоторые футболисты и сгорели эмоционально.

– Часто такое случалось?
– На чемпионате мира-1982 было. Перед вылетом в Испанию вся команда пошла в Мавзолей. Потом поехали оттуда на собрание в Центральный комитет – давали слово, что выступим достойно. Я лично давал. А в зарубежные поездки с нами специальный человек отправлялся – у всех же были предложения от иностранных команд. Но звать куда-то было бессмысленно – не отпускали.

– Как распределялись обязанности в знаменитом триумвирате тренеров Бесков – Лобановский – Ахалкаци?
– Триумвират был самой большой ошибкой. После неудачи на Олимпиаде в федерации решили не увольнять Бескова, а выйти из положения вот так. Отборочный цикл прошел на высшем уровне, а когда мы попали на чемпионат мира, Константин Иванович хотел работать один. Но не разрешили. Взгляды Бескова и Лобановского различались, Ахалкаци в их споры не вмешивался. Знаете, как было? Если двухразовые тренировки, то одно занятие проводит Бесков, а другое – Лобановский.

– Перед матчем с Бельгией споры были особенно сильны. Там получалось девять дней перерыва, и Бесков настаивал на отдыхе, а Лобановский, наоборот, хотел дать игрокам серьезную нагрузку.
– К нам тогда из СССР жен привезли – на два дня.

– Ну, то есть не до футбола было?
– Ха! Ну не до такой степени!

– Что случилось в матче с Польшей?
– Политика вмешалась. В 1982 году в Польше гремела «Солидарность» Леха Валенсы. Когда мы играли в Барселоне, вся северная трибуна скандировала название этой организации. Нам нужно было выигрывать, а тренеры выставили такой состав, чтобы не проиграть, представляете? Пятеро-шестеро защитников было! Вот и не проиграли – 0:0. А по разнице мячей дальше прошла Польша.

Потом главным стал Лобановский. Опять хорошо шли в отборочном цикле, в последнем матче с португальцами нам было достаточно ничьей. А в итоге все решил пенальти, назначенный за нарушение вне пределов штрафной. В прошлом году в Тбилиси проводился Клубный чемпионат Европы по мини-футболу, и на банкете президент португальской федерации извинился за тот момент. Помнит.

– Как в 1986-м вам объявили об отставке Малофеева?
– За две недели до вылета поставили перед фактом. Было собрание, пришло руководство и сказало: «Решили так». Советский Союз, что тут скажешь.

– Вы на том чемпионате мира не сыграли ни минуты.
– Мы уже прилетели в Мексику, играли там товарищеские матчи. В одной из игр я получил травму и пропустил весь групповой этап. Когда прошли дальше, Махарадзе сказал: «На пресс-конференции объявили, что ты завтра будешь играть». А на следующий день зашел Симонян: «Сашенька, мы всю ночь разговаривали… Может быть, посидишь еще в запасе?» Никто же не думал, что мы не пройдем Бельгию. Лобановский тоже мне говорил: «Пройдем дальше, Дания обыграет Испанию, а там и ты будешь готов». Но не повезло.

КОНЕЦ КАРЬЕРЫ

Чивадзе завершил карьеру неожиданно для всех – в тридцать два года. В последнем сезоне за «Динамо» он, по слухам, успел не только поиграть, но и потренировать. Герман Зонин, время от времени путавший имя первого секретаря ЦК компартии Грузии, руководил командой лишь формально. Характер тренировок и состав на игру чаще всего определяли ветераны «Динамо». В итоге тбилисцы остались в высшей лиге, но для Чивадзе это был сигнал к окончанию карьеры.

– Был момент, когда футбольный мяч вам опротивел?
– В конце 1987-го в «Динамо» шла смена поколений, и команда оказалась на грани вылета. Первый секретарь ЦК компартии Грузии говорил мне: «Если «Динамо» покинет высшую лигу, в республике не будет мяса, не будет хлеба»… В Кубке УЕФА мы тогда играли с «Вердером», который уже разгромил «Спартак» – 1:4, 6:2. Мы могли пройти немцев: там проиграли 1:2, а в Тбилиси до 87-й минуты вели в счете. Как же Рехагель радовался ничьей! Подошел после матча к нам с Сулаквелидзе и сказал: «Если есть желание, можете попробовать себя в Бремене». Но, верите, я уже ничего не хотел. Когда команда садилась на базу, я шел в ЦК и делал отчеты. Был играющим тренером.

– Сулаквелидзе потом уехал в Швецию. У вас не было желания поддержать друга?
– Нет. Предложений хватало, но я был сильно измотан. Я вырос в коммунистической идеологии, где ответственность перед родителями и соседями была превыше всего. А уж когда за тобой целая республика!.. В Советском Союзе тебя могли наказать по трем линиям: как комсомольца, как члена партии и как офицера. Как хотели, так и наказывали.

– Едва завершив карьеру игрока, вы пересели в кресло вице-президента Федерации футбола Грузии. Каково было ощущать себя в роли чиновника?
– Мне не хватало стажа. Я же был офицером. Когда завершил карьеру, должен был еще полгода находиться в системе. Вот и сидел в министерстве внутренних дел. А потом, когда Грузия стала независимой, Ахалкаци возглавил федерацию футбола и позвал меня на должность вице-президента. Работы было много: проводить чемпионат приходилось в условиях войны. Основу чемпионата Грузии составили команды из девятой зоны второй лиги. Ажиотаж был большой. Сейчас же другой приоритет – те, кто подрос, стремятся за рубеж. Но это во всех маленьких странах. У меня вот в «молодежке» играет Георгий Папунаишвили, которого сейчас «Вердер» купил.

– Вы ведь были первым тренером сборной Грузии. В каких условиях приходилось работать?
– Ну как работалось… Мы два раза занимали третьи места в отборочных группах. Хотя и света в Тбилиси не было, и война шла. Но тогда у нас была одаренная команда, просто опыта не хватало. Я много разговаривал с ребятами индивидуально.

А так мы и Болгарию обыгрывали, и Уэльс громили. С немцами в первом тайме вели…

– В то же время вас вроде бы звали соседи из Азербайджана.
– Звали. Но в Азербайджане была та же самая ситуация, что и у нас, и в Армении. Плюс, когда я прихожу в команду, смотрю, какие задачи можно с ней решать. Если перспективы нет, я туда не пойду.