Михайлович: предсказание гадалки, разборка с Иброй, победа над лейкемией

«Матч жизни» в числе футбольных бестселлеров на итальянском Амазоне и в сотне самых продаваемых биографий (купить можно за 18,5 евро). Советуем обязательно прочитать ее целиком, если знаете итальянский или выйдет перевод. Выбрать истории для текста было очень сложно. Но мы старались.

В юности гадалка предсказала Михайловичу будущее: много детей, карьеру в Италии и тяжелую болезнь

В начале 90-х в Югославии была очень популярна гадалка по имени Клеопатра. На выходных она приезжала в Белград, селилась в отеле, и сотни людей становились в очередь, чтобы избавиться от сглаза или узнать, какой будет их жизнь.

Одноклубник Михайловича по «Црвене Звезде» Владан Лукич обратился к Клеопатре и подарил ей постер с фото команды – внучка гадалки была болельщицей. Увидев Синишу на снимке, Клеопатра сказала, что он должен прийти к ней: «В течение недели он попадет в ДТП, и дома у него какие-то проблемы».

Михайловичу было чуть больше 20 (в «Звезде» Синиша играл с 1991-го по 1993-й), он послал Лукича, заявив, что не верит в такие вещи. Через четыре дня ночью он ехал с другом на дискотеку – в авто Синиши врезалась машина, водитель заснул за рулем. Футболист не пострадал, но вспомнил о словах Клеопатры. Тем более дома действительно были проблемы. Михайлович часто чувствовал себя плохо, ссорился с родителями, которые приезжали на выходные, его отца по ночам тошнило. Обо всем этом Синиша рассказал гадалке. «Какая-то девушка наложила на тебя порчу», – объяснила та.

На буфете дома Синиша нашел пакет, а внутри – матерчатый мешочек с ногтями и сухими ветками, в который была воткнута обмотанная волосами иголка. «Это для того, чтобы поссорить тебя с родными и друзьями. Эта девушка считает их врагами. Не пускай ее в дом, не принимай от нее подарки», – сказала Клеопатра.

Михайлович понял, что речь о Марине – он встречался с ней несколько раз, приглашал домой, но не строил никаких планов. Вскоре девушка действительно принесла ему подарок – увидев ее, Синиша рванул к машине, завел мотор, но Марина успела бросить сверток в окно автомобиля. Михайлович сразу помчался к Клеопатре. В пакете был кусок веревки со множеством узлов. Гадалка выкинула его и сказала, что Синиша больше никогда не увидит эту девушку. Ситуация дома наладилась.

А еще Клеопатра сделала несколько предсказаний:

– «Твои родители никогда не вернутся в место, где ты родился». Родной город Синиши – Вуковар, родители уедут оттуда во время войны.

– «В твоей семье кто-то будет носить форму». Брат Михайловича стал полицейским.

– «У тебя будет много детей, больше четырех. Но один не будет жить с тобой». Старший сын Михайловича Марко живет с матерью. В браке с Арианной у Синиши пятеро детей.

– «Ты будешь играть в Италии и останешься там надолго». Михайлович отыграл 14 лет в Серии А, там начал тренерскую карьеру и последние 12 лет работает с итальянскими клубами, за исключением полутора лет в сборной Сербии и двух недель в португальском «Спортинге».

– «В 50 лет ты сильно заболеешь. Но справишься, а потом добьешься большого успеха». Синише было 50 лет и пять месяцев, когда ему диагностировали лейкемию. Михайлович прошел три курса химиотерапии и пересадку костного мозга – болезнь отступила.

Юность в третьем дивизионе Югославии: на Михайловича охотились, он учился давать сдачи

Первый мяч появился у Синиши, когда ему было 6 лет. Каждое утро, в 6 утра, он выходил во двор и начинал бить в металлическую стену гаража. Час до школы, после школы, после того, как сделал уроки. Маленький любитель футбола стал кошмаром соседа Драгана  – тот утром приходил с ночной смены и не мог уснуть из-за жуткого шума. «Синиша, если ты не станешь профессиональным футболистом, то ничего не добьешься в жизни!» – таким был приговор Драгана.

В больнице Михайлович прочитал книгу Андре Агасси, в которой теннисист рассказывал, что бил по мячу 2500 раз в день. Синиша провел собственные подсчеты: «Я наносил минимум восемь ударов в минуту, 480 в час. Тренировался как минимум три часа в день – 1440 ударов в день. 10080 в неделю, 43200 в месяц, 518400 в год. Мама дорогая… Неудивительно, что я мог попасть в ворота с закрытыми глазами».

В 1991-м, выиграв с «Црвеной Звездой» Кубок чемпионов, Михайлович привез трофей домой и поднял над головой около того самого гаража.

***

Со взрослым футболом Синишу познакомил массажист «Борово», его первой команды. Михайловичу было 17, он увидел, что старшие одноклубники постоянно ходят на массаж, и решил попробовать. Через полчаса все тело жутко болело, синяки сходили еще несколько дней. Спустя год массажист признался: «Ты пришел с этими длинными локонами и лицом ребеночка. Что мне теперь – делать массаж младенцам, у которых еще молоко на губах не высохло?! Я сделал все так, чтобы ты больше не возвращался».

Крещение на поле Синиша прошел, встретив старого знакомого, с которым играл в молодежной команде. Тот трижды ударил его по ногам, Михайлович не понимал, что происходит: «Ты не узнаешь меня? Что ты делаешь?»

«Заткнись и играй!»

«Ах так? В следующем столкновении он с размаху врезается лицом в мой локоть. Слышно хруст, нос сломан, он весь в крови. «Теперь ты заткнись и играй, говнюк!»

С трибуны на поле рванул отец пострадавшего: «Что, ***, ты сделал с моим сыном?». Следом за ним – десяток разъяренных болельщиков. Одноклубники окружили Михайловича, довели его до раздевалки. Капитан, перед тем, как вернуться на поле, подмигнул и поднял вверх большой палец: «Красавец». «Так я стал одним из них», – рассказывает Синиша.

Еще один случай – матч «Борово» со «Спартой». Соперникам нужна была победа, чтобы выйти во второй дивизион, команде Михайловича – чтобы стать третьими и попасть в плей-офф. Синиша играл на левом фланге атаки, против него – капитан «Спарты» Симек. «Маленький, крепкий, с огромными бедрами, похожий на минотавра».

Одноклубник предупредил Михайловича: «Осторожнее с ним, в прошлом году он порвал мне кресты. Лупит, как молотком». По словам Синиши, такие матчи были войной, арбитры не защищали игроков. Чтобы получить красную карточку, нужно было убить соперника.

«Начался матч, Симек подошел ко мне и сразу двинул в живот: «Мальчик, не дергайся, не то сломаю тебе ноги». На протяжении 15 минут я был зрителем в этой игре. Потом получил мяч, обошел Симека финтом и рванул вперед. Я был быстрее, он пытался догнать меня и орал: «Ублюдок, сукин сын, ноги переломаю!»

Чем больше он кричал, тем страшнее мне было. Я не думал, что атакую – просто спасался. Прибежал к штрафной. Чтобы освободиться от мяча, пробил, чуть ли не с закрытыми глазами. Даже не смотрел, куда летит мяч, продолжал бежать – за пределы поля. Оказалось, что забил. Партнеры бежали поздравлять меня, а я думал об одном – мне конец. Хотел попросить замену, но не знал как. Симек встретил меня в центре поля: «Еще раз коснешься мяча – и закончишь с футболом». Полчаса я просто простоял у бровки, потом попросил замену. Получил мяч пять-шесть раз, сразу же отдавал в касание. Симек был старше меня в два раза, страшный и злой. Мне не хотелось проверить на себе, насколько крепкие у него шипы.

Полтора года футбола по принципу «в мяч или в ноги», и в 18 лет я уже был готов ко всему. Знал все тонкости ремесла. Научился защищаться и быть злодеем, провоцировать первым. Оскорблять соперника, чтобы вывести его из себя. Издеваться над ним. Я играл против таких мясников, что больше не боялся ничего. Играть в высшем дивизионе ­– словно перейти с завода в бутик.

Если хорошо подумать, что даже больничная койка не так страшна, как бешеный Симек, который за тобой гонится».

Михайлович был самым популярным футболистом Югославии. Под его домом собирались толпы, а угнанную машину вернули, узнав, что она принадлежит Синише

В 1989-м Михайлович выиграл чемпионат Югославии с «Войводиной», в 1991-м – Кубок чемпионов с «Црвеной Звездой».

«Страну постепенно охватывала гражданская война, но мы – спортсмены – жили в своем мире. По крайней мере, до 1992-го. Особенно в Белграде, – рассказывает Синиша. – Мы не думали о политике, нас интересовала только игра. Поэтому не удивляйтесь, что тот период я считаю замечательным. Поставьте себя на мое место: 22 года, я – красивый, богатый, популярный, у меня множество важных друзей, меня ценят и защищают опасные люди. Я играю за любимую команду, болельщики меня обожают, я выиграл все, что можно».

По словам Михайловича, месяцы после победы в Кубке чемпионов были самыми беззаботными в его жизни. «Я не тратил ни копейки. В магазинах, ресторанах, барах меня обслуживали бесплатно», – вспоминает он.

Каждые два месяца в доме, где жил Синиша, красили стены – они все были исписаны благодарственными надписями и телефонами девушек. Михайлович был царем Белграда.

«Секретарь «Црвены Звезды» называла меня Барби – у меня были длинные волосы. Не жизнь, а мечта. Мир у моих ног. Куда бы я ни шел, меня принимали, как одного из The Beatles», – рассказывает Синиша.

Когда черный BMW 320 Михайловича угнали, он сказал об этом в эфире телепередачи. На следующий день грабители подогнали авто под дом: «Добрый день, Синиша. Извини, мы вернули машину. Мы не знали, что она твоя. Поменяли лобовое стекло, которое разбили, помыли ее, бак полный. Прости нас».

Еще один случай: Михайловича пригласил на ужин друг, который жил в двухстах километрах от Белграда. Через час в дверь позвонила полиция: «А, так тут Михайлович. Это все объясняет. Не выходите, пожалуйста».

На улице собрались сотни людей. Некоторые залезли на крыши автомобилей. «Не было видно улиц, люди везде, –  вспоминает Синиша. – Через три часа мне пришлось выйти в сопровождении полиции. Я был рок-звездой. Но чувствовал, что все только начинается. Даже не подозревал, что на самом деле все конечно. По крайней мере для Югославии».

Друг детства Михайловича угрожал убить его родителей. На самом деле хотел их спасти

В 1991-м перед финалом Кубка Югославии между «Црвеной Звездой» и «Хайдуком» к Михайловичу подошел защитник хорватской команды Игор Штимац: «Я молюсь богу, чтобы наши убили твою семью».

Мама Синиши – хорватка, отец – серб. Когда Михайловича вызвали на военный сбор, он спросил у матери, что писать в анкете: хорват или серб? «Ты – югослав», – ответила мама. Так и написал.

Но в конце 80-х ситуация в стране стала напряженной. В родном городе Михайловича у его одноклассника-хорвата был бар. Приехав к родным, Синиша зашел поздороваться, но друг не ответил на приветствие. Михайлович сел за стол, заказать выпить, тот подошел: «Бери все, что заказал, и уходи. И не возвращайся. Не хочу тебя тут видеть. В моем баре сербам не место».

Когда начались военные действия, Михайлович отдыхал на Ибице, праздновал с одноклубниками победу в Кубке чемпионов. Увидел новости по ТВ, позвонил матери. Разговору мешал какой-то шум.

– Мама, прикрути звук телевизора. Мешает.

– Синиша, это не телевизор. У нас под домом стреляют.

– Кто стреляет?

– Не знаю. Говорят, началась война.

Михайлович предложил родителям переехать из Вуковара в Белград, но отец был против  – говорил, что никому не сделал ничего плохого, что не хочет бросать все. Но вскоре Михайловичи все-таки отправились в столицу. Рыдающая мама позвонила Синише: «Пипе, это был Пипе!»

Пипе – друг детства, сосед, почти брат. Он пришел домой к Михайловичам и заявил, что они должны убираться. Вернулся на следующий день, в сопровождении двух парней, с оружием. Начал стрелять в фото Синиши. Рыдания не помогли: «Я же говорил вам – убирайтесь».

Михайловичи уехали, через день их дом снесли.

«Я не был зол, слушая рассказ мамы. Просто не мог поверить, ­– вспоминает Михайлович. – Неужели Пипе, золотой парень, так изменился, что возненавидел меня и угрожал моим родителям? Неужели он разрушил мой дом? Восемь лет я не мог понять, что произошло».

В 1999-м Синиша и Пипе встретились. «Это был единственный способ спастись: мне и твоим родным, – пояснил Пипе. – Все в Борово знали, что мы близкие друзья. Я должен был доказать, что выполняю приказы, иначе меня назвали бы предателем, другом сербов и убили бы. Я пытался уговорить твоих родителей уехать, но пришлось напугать их, чтобы они послушались. Стреляя в твои фото, я будто стрелял в себя. Но мне приказали снести дом: с людьми в нем или без. Я не прошу тебя понять меня. Только простить». Я простил его, обнял и поблагодарил. Пипе действительно спас папу с мамой».

Михайлович дружил с сербским криминальным авторитетом Арканом: «Он делал ужасные вещи, которые я осуждаю, но всегда был добр ко мне»

Один из важнейших результатов триумфального сезона «Войводины» – победа на поле действующего чемпиона, «Црвены Звезды», 3:1. По ходу игры Синиша обратил внимание, что на скамейке «Звезды» сидит незнакомый ему мужчина, явно не работник клуба. Михайлович жестко сфолил на сопернике – незнакомец завелся. А после финального свистка ринулся на поле: «Эй ты, кусок дерьма! Я закончу твою карьеру!»

Синиша, конечно же, не промолчал: «А ты что за хрен? Закончишь мою карьеру? Пошел на * **! Я разобью тебе лицо!»

До драки не дошло, Михайловича утащили в раздевалку. «Ты больной? Не знаешь, кто это? Это Аркан. Он тебя убьет».

Желько Ражнатович по прозвищу Аркан был главой «Делие» (Герои), самый жесткой группы ультрас «Црвены Звезды». А еще – международным преступником в списке Интерпола. Совсем скоро, в 1990-м, он сформирует Сербскую Добровольческую гвардию (известную также как «тигры Аркана»), военизированное формирование, которое будет сражаться за независимость в Боснии и Хорватии, станет национальным героем для сербов и бессердечным убийцей в глазах представителей других народов.

Когда Михайлович стал игроком «Црвены Звезды», Аркан захотел встретиться – он вел себя как президент, а не главный среди ультрас.

Ражнатович забыл о конфликте: «Если тебе что-то нужно, Синиша, что угодно – обращайся ко мне». Михайлович стал любимым игроком Аркана, они сдружились. «Я бывал у него примерно 200 раз за год, – вспоминает Синиша. – Мы всегда говорили только о футболе. Но я прекрасно понимал, чем он занимается. Для себя выделил три правила: нужно проявлять уважение, не иметь с такими людьми никаких дел, кроме общения, ни о чем их не просить».

 ***

В 1991-м, в разгар войны, Аркан позвонил Михайловичу: «Под Вуковаром взяли мужика, он говорит, что твой дядя. Я через пару дней буду в Белграде. Приходи и забери его, если это действительно родственник. Если нет – мы с ним разберемся».

Дядя Иво, брат матери, был хорватом. После отъезда родителей из Борово, он был в ярости: «Ты должна была остаться, наконец-то мы бы избавились от этой свиньи, этого грязного серба, твоего мужа. Прирезали бы его».

В плену у Аркана действительно был Иво. «Я долго думал, что делать: спасти дядю, который мечтает убить моего отца, или оставить его на расправу людям Желько. Думал, как поступил бы Иво, если бы я оказался в руках хорватов. Возможно, он и меня был прирезал», – рассказывает Михайлович.

Мама рыдала, отец молчал. Он отказался ехать за Иво. За братом поехала мама. Когда она привезла его домой, отец спросил: «Что я тебе сделал? Почему ты желаешь мне смерти?» Дядя молчал. Он больше никогда не разговаривал с отцом.

***

Ражнатовича застрелили в январе 2000-го. Михайлович написал некролог для сербской газеты. «Я оплакивал не военного Аркана, командира Тигров, а Желько, – пишет он. – Можно ли разделить две эти личности? Не знаю, это сложная тема».

«Я познакомился с ним до войны. Он всегда был добр ко мне. Во время войны он освободил много сербских ребят, моих хороших знакомых. Благодаря Желько выжил мой дядя. Он очень помог мне. Достаточно ли этого, чтобы закрыть глаза на все его преступления? Нет. Он делал ужасные вещи, которые я осуждаю. Но в гражданской войне нет хороших и плохих. Нет белого и черного. Главный цвет – красный, цвет крови невинных жертв.

Я никогда не защищал Аркана. Но он был моим другом. Любил меня, а я – его. Когда Желько не стало, я мог сделать вид, что ничего не произошло – так поступили многие близкие ему люди. Но я хотел попрощаться. Я всегда делаю то, что считаю нужным».

Через две недели на домашнем матче «Лацио» с «Бари» появился баннер «Чтим память тигра Аркана». Представители группировки ультрас Irriducibili предупредили Михайловича, он уговаривал их отказаться от этой идеи.

– Вы тут при чем? Вы даже не знаете, кто это.

– Не знали лично, но для нас он миф.

– Какой миф? Вы нихера не понимаете. Если меня спросят, я скажу, что не имею к этому отношения. Не делайте этого.

Ультрас не послушали. Разгорелся скандал. Хорватский нападающий «Лацио» Ален Бокшич, который не принимал участие в матче, заявил, что ушел бы с поля: «Я очень расстроен и разочарован тем, что мои болельщики чтут память человека, которого во всем мире считают преступником, воевавшим против моего народа. Они действительно не понимают, что делают».

Лидер Irriducibili заявил, что Михайлович не имеет отношения к баннеру, но отношения Синиши с ультрас испортились.

Михайлович считает, что был намного сильнее нынешних защитников. И критикует молодежь

«Сейчас в футболе нет такого центрального защитника, каким был я. Представьте, сколько стоил бы парень, который начинает атаки, выводит на ударную позицию пасами на 60 метров, делает как минимум десять ассистов за чемпионат, идеально исполняет все стандарты, забивает два штрафных из трех, проявляет на поле лидерские качества, характер и демонстрирует, что у него огромные яйца. Я не хочу даже сравнивать себя с современными звездами, которые стоят 70-80 миллионов и получают 10 миллионов в год – они шнуровали бы мне бутсы…»

По словам Михайловича, сейчас молодые игроки приезжают на великолепные базы с идеально подстриженным газоном на дорогих машинах, с модными прическами, огромными наушниками, все в татуировках. «Они идут, опустив голову, воткнувшись в телефон, делают селфи, ведут прямые эфиры в инстаграме. Я смотрю им в глаза и не вижу амбиций. Красивая оболочка и никакого наполнения. Они хотят быть в центре внимания, хотят, чтобы их узнавали на улице. Не провели еще ни одного настоящего матча, но у них уже есть спонсоры, агенты, они считают, что всего добились. И самое главное – они не развлекаются на поле. В их возрасте для меня стадион был парком развлечений. Мне было весело, мне было классно», – пишет Синиша.

«Мне кажется, до 17 лет я ни разу не был на тренировке по тактике. Только занимался с мячом. В современном футболе молодежь уничтожают, обучая их прессингу, игре в четыре защитника, искусственным офсайдам. Но забывают о том, что футболист должен уметь играть обеими ногами, правильно ставить корпус, бегать с мячом и без него, идти в дриблинг, пасовать, бить с лета. Это база – уже потом можно научиться тактике, подготовиться физически. Вот так и появляются защитники, которые не умеют защищаться – их никто этому не научил. И нападающие, которые не могут обыграть соперника один в один. И самое страшное – молодых учат бояться. Нельзя рисковать. Нельзя брать на себя ответственность».

А еще Михайлович считает, что молодые игроки не уважают старших: «Я носил сумки ветеранов. Попроси сейчас кого-то – пошлют нахрен. Они умеют только строить из себя звезд, а потеряв мяч, хватаются за голову, но не пытаются его вернуть».

Ученые не могли понять, в чем секрет штрафных Михайловича. Он уверен, что ему помогали маленький размер ноги и очень крепкий пресс

Михайлович делит рекорд по количеству голов со штрафных в Серии А с Андреа Пирло – у обоих по 28. Три гола «Сампдории» – тоже рекорд. Синиша уверен, что смог бы его повторить, но в матче «Интера» с «Ромой» они с Адриано решали, кто будет бить с помощью камень-ножницы-бумага. Михайлович бил дважды и дважды забил.

«Никто не учил меня быть штрафные, – рассказывает Синиша. – Мой учитель – все тот же гараж. Долгие часы: утром, днем, вечером. Я целился в верхний угол и бил в него: десять, сто, тысячу, десять тысяч раз. Но одно дело точность, совсем другое – сила удара. Она зависит от множества факторов. У меня есть преимущество – маленькая стопа для моего роста (185 см), 42-й размер. Поэтому я бил по мячу всей ногой. И еще два «оружия»: длинная нога и каменный пресс (Михайлович делает 500 скручиваний в день) – сила удара очень зависит от этого. Пресс для футболиста очень важен – он увеличивает скорость, баланс, силу при столкновениях, высоту прыжка и силу удара».

В детстве Синиша рисовал на стене ворота и ставил цифры: 1 – нижний левый угол, 3 – на средней высоте, 5 – верхний угол. Отходил на 20 метров, выбирал, в какую цифру попадет. И бил, бил, бил. Став профи, Михайлович каждый раз после тренировок оставался на поле и отрабатывал штрафные – без вратаря или с ним. «Вратарь не очень-то и нужен был – все равно ничего не отбивал», – шутит Синиша. «Я бил и бил ради того, чтобы услышать звук, когда мяч касается сетки. Это словно шум ветра в ветвях деревьев в конце лета», – рассказывает Михайлович.

По словам Синиши, он чаще промахивался при исполнении пенальти, чем при штрафных. «Когда я бил пенальти, то выбирал угол, сильно бил, но никогда не смотрел на вратаря. Если он начинал движение до удара, то мог отбить мяч. Свои пенальти я бил метров с 25. Перед каждым матчем внимательно изучал вратаря: осторожный он или самоуверенный. Это была психологическая война, особенно когда я бил два-три штрафных за матч».

«Я всегда смотрел на вратарей до последней секунды, до самого удара. Если понимал, что вратарь собирается прыгать в дальний угол, прикрытый стенкой, то ловил его на противоходе, мощно посылая мяч в «его» угол. Если он оставался на месте, я замедлялся и бил над стенкой. Я мог праздновать в момент удара, так как уже понимал, чем все закончится. Я бил по-всякому: тремя пальцами, с носка, щечкой, шведой. Моя нога – словно кисть художника. С любой точки поля: слева, справа, по центру. Чем дальше от ворот – тем лучше», – хвалится Синиша.

Когда Михайлович играл за «Црвену Звезду», на тренировки приезжали представители факультета физики института Белграда – измерить скорость мяча после его ударов. «165 километров в час! Они пытались разобраться, как выходит так, что мяч сначала летит вверх, потом снижается, но сохраняет мощь и скорость. Спустя три дня признались, что не понимают, как это возможно», – вспоминает серб.

В «Сампдории» 44-летний Синиша решил проверить аргентинского вратаря Серхио Ромеро: «Сколько штрафных с 25 метров я тебе забью? Два? Тебе повезет, если ты отобьешь хотя бы два удара». Михайлович забил восемь, Ромеро был поражен: «Ты бьешь штрафные лучше, чем Месси!»

«Какой нафиг Месси? Вы подумаете, что я просто выделываюсь, но посмотрите на ютубе видео с моими штрафными. Месси – гений. Снимаю перед ним шляпу. Но, дорогой Лео, штрафные я бил лучше».



Виейра, Муту, Златан – главные скандалы в карьере Михайловича

Патрик Виейра принял участие в прощальном матче Михайловича, они вместе играли в «Интере», Синиша считает француза другом. Но в матче между «Лацио» и «Арсеналом» в октябре 2000-го звучали совсем другие слова.

«После матча Виейра заявил, что я оскорблял его, называл «дерьмовым негром». Но он забыл, что говорил сам. Во-первых, я говорил «дерьмовый черный». Во-вторых, в ответ на «дерьмового цыгана», – рассказывает Михайлович. – В моем понимании оскорбление – это «дерьмовый», а цвет кожи не имеет никакого значения. Почему «дерьмовый черный» – это расизм, а «дерьмовый цыган» – нет?»

Михайловича дисквалифицировали на два матча и попросили публично извиниться. Извинения не понравились радикально настроенным ультрас «Лацио». Они купили слот на одной из римских радиостанций, посвященных клубу, – пожелали, чтобы беременная жена Синиши сделала аборт.

«Я нашел номер того, кто это сказал, – вспоминает Михайлович. – Попытаюсь пересказать вам наш разговор, без матов. «Кусок дерьма, если имеешь что-то против меня – говори со мной. В следующий раз, когда тронешь мою жену и детей, я покажу тебе, что такое война. Вы думаете, что крутые, раз повесили баннер об Аркане? У нас таких, как вы, считают детьми. Ты – ничтожество. Хочешь, встретимся? Ты – ссыкло, уверен, что придешь с дружками. А я ­– один. Покажи мне, какой ты крутой и злой. Еще слово о моей жене – и окажешься в инвалидном кресле». Никакой встречи, конечно, не было. Но мою семью больше никто не трогал».

***

В матче между «Лацио» и «Челси» досталось Адриану Муту – Михайлович плюнул румыну в лицо и пнул его, когда тот лежал на газоне. «Он всю игру меня провоцировал, проверял на прочность мои нервы. Я поступил глупо, не собираюсь оправдываться. Удаление. В УЕФА посчитали, что это рецидив – вспомнили и Аркана, и Виейра. Я не осуждаю Муту, он все делал правильно, а я ошибся. Это нормально – я и сам часто выходил на поле с одной целью – вывести соперника из себя».

Идеальным партнером в этом деле Михайлович называет португальца Фернанду Коуту, с которым играл в «Лацио»: «Мы с Коуту начинали с первых минут – выбирали жертву, и понеслось. «Эй, ты на меня наезжаешь? Кусок дерьма!». Как правило, соперник извинялся, он ведь на самом деле ничего не сделал. Но было уже поздно: «Засунь извинения себе в жопу! Ты нарвался… Фернанду, разберись с ним» Или наоборот: «Синиша! Надери зад этому сукиному сыну».

«Нам не нужны были награды фэйрплей. Мы – неприятные парни? Конечно. Мерзкие? Определенно. Но мы хотели побеждать, а это – часть игры. В команде нужны такие люди. Мне нужен был враг, но я никогда не делал сопернику больно умышленно», – говорит Михайлович.

***

«Ювентус» – «Интер», 2005 год. Ибра задирает ногу 48 размера и почти попадает Михайловичу в лицо. В ответ на возмущение бьет Синишу головой – за это Златана дисквалифицируют на три матча. После игры Михайлович рвется в раздевалку «Интера». К нему выходит Буффон: «Джиджи, позови этого говнюка!»

«Синиша, забей. Он молодой. Вспомни, какими мы были».

Ибрагимович не вышел, Синиша успокоился. Но не успокоился Мино Райола – заявил, что Михайлович материл Златана на сербском. Защитник ответил: «Не могу говорить с ним о футболе. Знаю, что Мино хорошо готовил пиццу. Пусть приезжает ко мне, у меня хорошая печь».

Когда Златан подписывал контракт с «Интером», то поставил условие – если ему будет сложно с Михайловичем, швед может уйти. «Будет себя вести хорошо – никаких проблем, – сказал Синиша руководству. – Я не зол на него. Но если собирается строить из себя примадонну, то может даже не распаковывать вещи».

«Но Ибра оказался образцовым профессионалом, с сильным характером, который хотел того же, что и я – побеждать. Мы сдружились и дружим до сих пор», – рассказывает Михайлович.

***

«Райола, Ибра, Виейра, Тотти, Моуринью – все они стали моими друзьями. В этом прелесть мужских отношений. Мы ссоримся, но умеем забывать», – говорит Синиша.

Лучший друг Михайловича в футболе – Манчини. Они долго не разговаривали, когда Синиша возглавил «Милан»

Михайлович и Роберто Манчини вместе играли за «Сампдорию» и «Лацио». Манчини тренировал Синишу в «Лацио» и «Интере», потом предложил ему стать помощником.

«В «Сампдории» Манчо был президентом, тренером, футболистом, болельщиком и занозой в заднице. Самой большой занозой из тех, что я встречал. Мы сразу сдружились, но на поле постоянно ссорились. Иногда, забив, Манчо начинал пихать защитникам, рассказывать, что мы ошиблись. Я сразу его затыкал: «Иди нахер, твое место – впереди». Обычное дело, когда два мужика с сильным характером ненавидят проигрывать».

***

​​В 1998-м, накануне матча «Лацио» и «Сампдории», Михайлович и Роберто поспорили. Манчо пообещал дать Синише миллион лир за каждый забитый гол.

В воротах «Самп» стоял Фабрицио Феррон, Михайлович играл с ним раньше. В туннеле Синиша сказал голкиперу: «Не дергайся, не пытайся мне помешать. Если сделаешь шаг, я забью в твой угол. Не позорься».

Лацио выиграл 5:2, Михайлович сделал хет-трик ударами со штрафных. «После игры я сказал, что он должен мне три миллиона лир. А Роберто ответил: «Я дам тебе один. Ты защитник, а мы пропустили дважды».

***

«Двадцать лет мы были словно братья, – рассказывает Михайлович. – Наши дочери дружат. Мы вместе проводили отпуск. А потом я возглавил «Милан», и что-то поменялось. Роберто тренировал «Интер». Я думал, он первый меня поздравит, но не дождался звонка. Мне казалось, что это классная история – два друга во главе принципиальных соперников. Но у Манчини свое видение дружбы, компании, он всегда хочет быть главным. Мы ни разу не виделись в Милане. Потом Роберто развелся с Франческой, подругой Арианны – мы отдалились еще больше. Никогда не ссорились по-настоящему, но не разговаривали года три. Никто не сделал шаг навстречу».

Когда Михайлович заболел, Манчини среди первых поддержал его в твиттере: «Ты сильный. Скоро снова будем играть в падель». Он первым проведал Синишу в больнице. «Мы провели час вместе. Я был невероятно рад. Не обсуждали, что произошло, почему не виделись, на что он обиделся. Иногда слова не нужны», – написал Михайлович.

Михайлович утверждает, что запустил карьеру Тотти. Он убедил «Милан» взять Романьоли и угрожал уволиться, если Берлускони не разрешит ему выпустить Доннарумму

По словам Михайловича, Франческо Тотти попал в первую команду «Ромы» благодаря ему. В 1992-м Синиша был игроком римлян. «Наша молодежка играла на базе в Тригории, мы часто смотрели игры. За них бегал Тотти, десятый номер, очень сильный парень. Однажды я сказал Бошкову (сербский тренер возглавлял «Рому» в сезоне-1992/92 – прим.): «Мистер, а давайте возьмем его с собой?». Конец чемпионата, мы уже ни на что не претендуем. Бошков прислушался, Тотти попал в заявку», – рассказывает Синиша.

Михайлович сделал голевой пас Канидже, забил сам, «Рома» побеждала «Брешию» 2:0. За десять минут до конца матча Синиша обратился к Бошкову: «Мы победили, почему бы не выпустить паренька?» Тотти дебютировал и стал символом «Ромы» на следующие 25 лет. Cреди всех своих одноклубников Михайлович называет самыми сильными двух: Ческо и экс-звезду сборной Хорватии Роберта Просинечки.

***

В 2014-м, по совету Зденека Земана, Михайлович попросил «Сампдорию» арендовать у «Ромы» Алессио Романьоли. 19-летний защитник отыграл сезон в основе, и, возглавив «Милан», Синиша предложил купить его.

Берлускони сомневался – «Рома» просила 25 млн евро. «Давайте сделаем так, – предложил Михайлович – Купим его. Если продадим в течение двух лет за большую сумму, то разницу поделим на двоих. Если дешевле – я компенсирую потери». Берлускони согласился на трансфер, но отказался от пари. Через год «Милан» получил предложение в 40 миллионов от «Челси», однако Романьоли остался.

***

«Я не был уверен в нашем вратаре, Диего Лопесе, – вспоминает Михайлович. – Он не командовал защитой, с ним «Милан» не был в безопасности. На тренировках я заметил паренька, Джанлуиджи Доннарумму. Аббьяти сказал, что он в порядке, сам Джиджо не боялся – сразу сказал, что готов играть. Галлиани трижды спросил, шучу ли я, когда я сообщил, что Доннарумма будет в основе. Поговорил с Берлускони, и тот начал мне звонить.

Четверг, первый звонок:

– Слушай, Синиша, Лопес в прошлом сезоне был одним из лучших.

– В прошлом сезоне меня тут не было. Давайте думать о настоящем.

Пятница, второй звонок:

– Синиша, хорошенько подумай. Парень молодой, может разнервничаться.

– Не переживайте, президент. Он готов. У него железные нервы.

В субботу Берлускони приехал в Миланелло. В итоге я поставил ультиматум: «Есть два варианта. Вы уволите меня – и сыграет Лопес. Вы меня не уволите – и сыграет Доннарумма. Я пошел на тренировку. После нее скажете мне, тренирую ли я «Милан». До скорого».

Доннарумма дебютировал в матче с «Сассуоло». «Милан» победил 2:1, но после матча Берлускони пошел в раздевалку соперника – похвалить Эусебио Ди Франческо за хорошую игру.

***

Михайлович доволен, что два игрока, на которых он делал ставку в «Милане» – Романьоли и Доннарумма – стали лидерами команды и играют за «россонери» до сих пор. Но он остался разочарован увольнением, а именно – поведением Берлускони. «Было два Сильвио, – пишет Синиша. – Один ­– самый титулованный президент в истории, возможно, лучший за всю историю футбола. Второй – потерявший хватку и уверенность, общавшийся с игроками за спиной тренера. И все-таки он меня кое-чему научил. Сказал великую фразу: «Дорогой Синиша, в футболе, если побеждаешь – ты чемпион. Если проигрываешь – просто гондон».

Болезнь обнаружили неожиданно. Утром Михайлович пробежал 11 км и качался, а на следующий день узнал, что у него лейкемия

«Проснувшись, я почувствовал сильную боль. Болела нога, бедро. Что за херня? Растяжение? Мы вчера играли в падель, но я бы заметил раньше. У меня было много растяжений, я знаю, о чем говорю. Воспаление нерва? Ладно, пройдет. Но время шло, а боль становилась сильнее. При ходьбе стреляло в спину. Мы тогда отдыхали всей семьей на Сардинии, с нами был мой брат Дражен. Увидев меня, он начал стебаться: «Почему ты ходишь, как старик? Тебе что, девяносто?»

Но я не мог ходить, не мог сидеть – жутко больно. Прошло полтора дня – ничего не изменилось. Врачи «Болоньи» выписали антибиотик, стало чуть легче».

Через три дня Михайлович уже был в Болонье – начиналась подготовка к сезону. Боль никуда не делась, Синиша прошел все возможные тесты и обследования. «Вы определенно умеете переносить боль, – сказал врач после МРТ. – Из того, что я вижу, вы должны лежать в кровати, неподвижно, не в состоянии даже пальцем пошевелить».


«Но сегодня утром я пробежал 11 километров, качался в зале», – удивился Михайлович.

«Понимаю, я думал, что аппарат сломался. У вас обширное воспаление. Никогда такого не видел».

Следующими был анализ крови и костного мозга. Услышав диагноз, Михайлович сразу задал вопрос: есть ли шансы выжить? «Я справлюсь. Быстро справлюсь», – заверил Синиша, когда узнал, что лейкемия излечима.

В больницу Михайловича положили под чужим именем, чтобы избежать внимания медиа. Он называет свою палату тюрьмой

Дата рождения: 1 октября 1950-го

Место жительства: без определенного места жительства

Имя и фамилия: Чгикйтфр Дрновск

С такими данными жена Михайловича Арианна пошла в аптеку отделения гематогологии института Сераноли поликлиники Сант’Орсола. Синьора Дрновск долго и безуспешно искали в базе, в конце концов попросили документы. «Ох, так это Синиша Михайлович…»

Чтобы обеспечить максимальную приватность, Михайловича записали под вымышленной фамилией. Учитывая статус пациента, ему дали одноместную палату вместо двухместной. «Если бы я знал, как все сложится – никогда бы не согласился», – жалеет Синиша.

«Размер палаты – три на три. Все стерилизовано, воздух фильтруется. Двигаться практически невозможно. Кровать у стены, с мониторами, трубками, капельницами. Слева маленькая туалетная комната, справа – стул. В ногах – телевизор. На прогулки – полметра. Окно. Вот и все. И выйти нельзя. Тюрьма? Я никогда там не был, но думаю, что в тюрьме лучше. По крайней мере, заключенные могут дышать свежим воздухом. У них нет высокой температуры, тошноты, им не больно. Они не теряют вкус и обоняние, не теряют вес. Лучше бы окна не было вообще. Когда я смотрел на него, то всегда хотел открыть, но не мог. Не хватало только решетки…»

Михайлович пообещал команде, что приедет на первый матч чемпионата. Он с трудом ходил, но сдержал обещание

25 августа 2019-го «Болонья» играла в Вероне первый матч чемпионата. Ложась в больницу, Михайлович заверил команду, что будет на матче. Но за три дня до игры врачи были непреклонны: «Синиша, нельзя. Слишком рискованно. Твой организм абсолютно беззащитный после химиотерапии, ты можешь подхватить инфекцию. Мы понимаем, как для тебя это важно. Но впереди – тысячи других матчей. Смирись».

Но для Михайловича не существовало никаких других матчей – только этот. Он плакал, не стесняясь: «Вы не понимаете. Я дал обещание игрокам. Я – их тренер. Я сделал все, что должен был. Прошел все лечение. Я не могу смириться».

«Они смотрели на меня и не понимали, – рассказывает Синиша. – Как футбольный матч может быть важнее жизни? Наверное, считали меня психом. Никто в моем положении не вел бы себя так. Никто не требовал бы подвергнуть организм невероятному стрессу – мне ведь тяжело было даже пройти пару шагов до туалета. Но я сказал, что они убьют меня психологически, если не выпустят. Что я стану мертвецом. А если я побываю на матче, то это будет лучшим лекарством».

В итоге врачи сдались, но поставили условие – Михайловича выпустят только в том случае, если уровень лейкоцитов в крови вырастет до 900 клеток на микролитр. 22 августа анализы показывали 300. 24-го – 900.

«Когда я готовился к выходу, меня поразило то, насколько медленно я все делаю. На то, чтобы завязать шнурки, ушло море времени. Руки тряслись, я посмотрел в зеркало и не узнал себя – похудел, постарел, волос нет, ни одного мускула в теле, сутулый и слабый. Но я могу выйти», – вспоминает Синиша.

Михайлович не выходил из палаты 40 дней. Он отказался спуститься со второго этажа на лифте – пошел по лестнице, без поддержки, и трижды садился на ступени на пару минут, чтобы отдохнуть. От дверей больницы до машины – десять метров. «Если бы пришлось идти еще метра три, я бы упал на землю. Я плелся, словно зомби, но внутри был живее всех живых. И я не плакал, а улыбался».

Для команды появление тренера было сюрпризом. Михайловичу разрешили побыть несколько минут с игроками, и он обратился к ним с речью: «Как и обещал, я тут. Врачи сказали, что я сошел с ума. Я пережил худшие сорок дней в жизни, закрытый в маленькой комнате под звуки машин. Как я себя чувствую, вы можете догадаться по моему внешнему виду. Я не такой, каким вы меня помните, правда? Но я держу слово. Всегда. Я сделал все, чтобы сегодня быть с вами. Надеюсь, я приехал не зря. Сразу после игры я еду назад, меня отпустили на несколько часов. Сделайте так, чтобы я ехал в больницу спокойно. Сыграйте как умеете. Люблю вас, ребята».

Президент «Вероны» предложил Михайловичу место в закрытой ложе, но Синиша был настроен решительно – только скамейка. «Весь матч я был сосредоточен на себе, мало понимал, что происходит вокруг. Главной задачей было не упасть в обморок. Если мне станет плохо, матч прервут, родные будут переживать. Я должен быть сильным», – вспоминает Синиша. Матч закончился ничьей – 1:1.

«Больница больше не казалась тюрьмой. Я знал, что справлюсь. Если бы я не побывал на матче, то не был бы уверен в себе. Но теперь я чувствовал себя сильным. Сильнее болезни».

***

22 ноября 2019-го, после трех курсов химиотерапии и пересадки костного мозга, Михайловича выписали из больницы.

«Я попросил водителя остановиться около церкви. Час дня, внутри никого. Я сидел сам, молился и говорил с богом. О чем? Это единственное, о чем я не могу вам рассказать».