Анри на подкасте у Каррагера. Откровенно – о «Ювентусе», «Арсенале», молодом Месси

На этой неделе в число подкастеров внезапно ворвался Джейми Каррагер с шоу The greatest game.

Внезапно – потому что сложно представить себе футболиста с более сложным произношением. Легенда «Ливерпуля» родился и всю жизнь провел в Мерсисайде – регионе, где говорят на скаузе. Этот диалект английского языка сформировался под влиянием миграции, преимущественно ирландской, и вызывает сложности в понимании даже у британцев из других частей страны. 

Просто послушайте, как разговаривают Джеррард и Каррагер.



От подкаста в исполнении Карры я ожидала час мучительных попыток прорваться через его акцент, но оказалось, что годы работы на телевидении научили ведущего Sky Sports говорить чуть понятнее для широкой публики.

В качестве формата Каррагер выбрал вариант интервью: пока другие вспоминают моменты собственной карьеры, Джейми разговаривает с футбольными легендами.

Первым гостем стал Тьерри Анри. Час размеренного разговора о первых шагах в футболе и эволюции как игрока слушаются довольно скучно (я не выдержала и прослушала на скорости 1.5 – слишком уж медленно шел диалог), но где-то к середине собеседники разогнались и выдали несколько откровений.

Ниже – самые интересные истории от Анри, которого Каррагер назвал легендой АПЛ и лучшим игроком, против которого он когда-либо играл.

В ДЕТСТВЕ ОТЕЦ КРИТИКОВАЛ ТЬЕРРИ ДАЖЕ ПОСЛЕ ШЕСТИ ЗАБИТЫХ МЯЧЕЙ

Мой отец (Антуан родом из Гваделупы, переехал с семьей в пригород Парижа, где и родился Тьерри – Sports.ru) впервые привел меня на футбол и буквально запрограммировал стать футболистом. Именно он дал мне страсть и желание играть.

Когда мне было 14, моя команда выиграла матч 6:0. Я забил все шесть голов. Я всегда был критичен по отношению к себе, но после той игры, выходя из раздевалки, чувствовал себя отлично, немного выпендривался, а все вокруг подбадривали меня: «Тьерри, отличная работа!».

Отец ждал меня у выхода, хмурый как никогда. Мы часто подвозили на матчи моих друзей, но в этот раз трое товарищей, увидев лицо отца, тут же ушли со словами: «что ж, увидимся завтра, думаю, мы доберемся сами». Кажется, они просто не хотели находиться в машине, чувствуя, что в ней может прозойти.

Я не мог понять, что случилось. Мы поехали абсолютно молча. Остановившись на первом перекрестке, отец пристально посмотрел на меня. Я начал лихорадочно думать: 6 голов, чем он может быть недоволен?! На втором светофоре он начал говорить: «Ты потерял концентрацию на 12-й минуте. Ты упустил мяч на 25-й. Ты не сделал то, не отработал там…»

Я тут же почувствовал себя так, будто мы разгромно проиграли. Вот откуда пошла та самокритичность, с которой я всегда к себе относился. Еще ребенком отец воспитал меня так, что я всегда хотел от себя большего и лучшего.

Отец всегда был рядом. Мои родители развелись, когда мне было 7, но он продолжал возить меня на матчи, всегда был на бровке. Его присутствие влияло на всех: на игроков, на судей, на президентов клубов, потому что он позволял себе кричать на них с кромки поля. И для меня главной мотивацией всегда было не выиграть матч, не забить гол, а порадовать отца.

Мне сложно судить, хорошо или плохо – так воспитывать своих детей, оказывать такое давление. Но я бы не поменял ни минуты, потому что без отца я не стал бы тем, кем стал, не добился бы таких успехов. 

В АКАДЕМИИ АНРИ ЗАПРЕЩАЛИ ИСПОЛЬЗОВАТЬ СКОРОСТЬ. ЭТО НАУЧИЛО ЕГО ЛУЧШЕ ДУМАТЬ НА ПОЛЕ

В 13 лет я попал в футбольную академию Клерфонтен, где ученики жили с понедельника по пятницу. В первый же год я подписал контракт с «Монако». Это не нормальная практика: обычно от молодого футболиста требуют пройти обучение целиком и только потом уходить в систему больших клубов. Но я подписал контракт, и боссы Клерфонтена, узнав об этом, просто убивали меня: «Кто, ты думаешь, ты такой?! Теперь, когда контракт у тебя в кармане, ты расслабишься и будешь работать недостаточно хорошо!»

Знаешь, дети могут быть жестокими. Я помню, однажды ночью десять футболистов на год старше постучали в мою дверь. Я не открывал, они кричали: «Где он?!». Я сидел на стуле, слушая их: «Если ты будешь играть в «Монако», это ошибка! Ты должен отправиться в клуб, где доверяют молодым, вроде «Нанта». Они кричали 35 минут, и это время было адом для меня. Через год я уехал и пару лет спустя уже играл за основу «Монако», а большинство ребят, выбравших клубы попроще, довольно быстро закончили с футболом.

Но я стараюсь не говорить плохо о Клерфонтене. Это правило: если ты вырос там, не говоришь плохих вещей. И часто мне сложно быть объективным, потому что это место, где мне открыли глаза на футбол.

У нас был тренер Жоакин Франциско Филиан, бразилец, я до сих пор с ним на связи. Он давал нам задания в матчах. Например, я был очень быстрый, и в детстве это был единственный навык, в котором я точно был уверен. Но тренер говорил: сегодня, на тренировке или в игре, ты не можешь использовать свою скорость. Другой игрок не должен был вступать в отбор, кому-то не разрешалось отдавать длинные передачи. В некоторых матчах он запрещал нам пасовать назад.

В 13-14 лет тебе кажется, что это какая-то ерунда. Но затем начинаешь чуть внимательнее смотреть на поле, видеть его лучше и ловить момент: можешь ли ты кого-то обвести сейчас, чтоб не отдавать мяч своим защитникам? Это открывало нам глаза, заставляло думать. Многие игроки просто пасовали, потому что игрок был открыт, но нам приходилось испытывать свой мозг и находить лучшие решения.

«ОЛИМПИК» – ЕДИНСТВЕННЫЙ КЛУБ ЛИГИ 1, ВЫИГРАВШИЙ ЛЧ. ЭТО ДО СИХ ПОР ПРОБЛЕМА ДЛЯ ФРАНЦУЗСКИХ КОМАНД

Я рос в пригороде Парижа и, конечно, смотрел матчи «ПСЖ». Но в тот момент, во второй половине 1980-х, дела у них шли не очень. Это не та команда с суперзвездами, которую мы видим сейчас.

Мой отец же был большим фанатом Мариуса Трезора (знаменитый защитник сборной Франции, один из лучших центральных защитников в истории страны – прим.), который играл за марсельский «Олимпик» в 1970-х, так что я и мои братья были фанатами «Олимпика». Единственная французская команда, которая выигрывала Лигу чемпионов – это безумие!

Французская лига была очень конкурентной в 1980-е, до середины 1990-х. У нас было много хороших игроков, но потом все внезапно разъехались по другим чемпионатам.

С одной стороны, это очень помогло нашему поколению. Если ты уезжаешь играть за границу, то начинаешь лучше понимать другие культуры. «Ливерпуль», «МЮ», «Ювентус» – история этих клубов, количество завоеванных трофеев и сыгранных финалов дает тебе ощущение конкурентоспособности в Европе.

Во Франции этого нет. Только «Олимпик» выигрывал ЛЧ, так что наша история в Европе очень скромна. И даже сейчас французские команды чувствуют себя не совсем уверенно. Они ощущают себя маленькими, играя даже против «Ювентуса», хотя «Юве» давно не выигрывал Лигу. У французского клубного футбола нет большой истории, и с этим сложно бороться. 

ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ В «ЮВЕНТУСЕ» НАУЧИЛИ АНРИ ИГРАТЬ НА ФЛАНГЕ

Полгода в «Юве» были невероятными для меня. Я пришел в январе, когда мы были 9-ми в лиге, тогда команду тренировал Липпи. Первые две игры я не сыграл, а потом он поставил меня в нападение. Мы проиграли «Парме», которая была тогда неплохой командой, 4:2. Липпи ушел в отставку, сказав в раздевалке: «Я слишком уважаю этот клуб и вас, чтобы продолжать».

В клуб пришел Анчелотти, который предпочитал 3-5-2, и меня поставили на фланг. Внезапно выяснилось, что когда мы отходили в оборону, я оказывался в защите. Если мяч продвигали в середину поля, я сдвигался в полузащиту, а в атаку шел третьим нападающим. Это было ново для меня.

Я играл почти во всех матчах, мучаясь и не совсем понимая свою новую роль. Серия А тогда была очень конкурентная, в каждой команде были защитники мирового уровня. И внезапно в последних 3-4 матчах я, наконец, понял, как это должно работать.

Я планировал остаться в «Юве», но у меня случился некоторый конфликт с Лучано Моджи. Я помню вечер, когда сказал ему, что я больше никогда не сыграю за «Юве». Он решил, что это шутка, но в итоге я уехал в Лондон. Если бы не Моджи, я бы остался в Турине.

В ПЕРВЫХ МАТЧАХ ЗА «АРСЕНАЛ» БОЛЕЛЬЩИКИ КРИЧАЛИ ЕМУ «ВАРЕЖКИ СНИМИ!» (НУ, ПОЧТИ)

Когда я оказался в Англии, мне было очень непросто. Помнишь историю с гольфами, натянутыми на колени? Я был в игровой футболке с длинным рукавом и в голубых перчатках. Сейчас, конечно, парни одеваются и не так, но тогда трибуны этого не поняли. Они только что потеряли Анелька, они видели Райта, парней вроде Шукера и Бергкампа. А тут я разминался с носками до колен. Я слышал, как люди говорят: «он что, танцор балета, что он тут забыл?». Я даже отвечал им: да мне просто холодно! Это не значит, что я не хочу играть, но мне просто комфортнее и теплее в перчатках.

Я обожаю Патрика [Виейра], он легенда клуба и я испытываю к нему невероятное уважение. Но когда я только пришел, между нами было некоторое противостояние. На тренировках Ли Диксон иногда навешивал в штрафную, просто в зону. Я говорил: погоди, разве ты не видишь, что защитник уже в нескольких метрах впереди меня? Догнать мяч нереально! Я останавливался, и все вокруг начинали орать: come on, ты должен бороться, должен быть в штрафной! Конечно, иногда я иду в штрафную, но ты что, не можешь нормально найти меня передачей? Если защитник уже первый на мяче, почему я должен нестись туда, рискуя сломать шею? Если у тебя есть время, чтоб отдать пас, почему не посмотреть чуть внимательнее и выкатить мяч точно мне в ногу? Меня обвиняли в том, что я не иду в штрафную, боясь борьбы. Но почему вы хотите видеть меня в зоне, где я не могу быть полезен? Например, я не очень хорош в верховой борьбе.

– Как долго продолжалась эта борьба за твое видение футбола? Многие говорят, что иностранцам требуется год, чтоб адаптироваться, но ты в первый сезон забил 26 голов!
– Три месяца. Игра, которая все изменила – матч против «Мидлсбро» в ноябре. Мы выиграли 5:1, три гола забил Овермарс, два – Деннис Бергкамп. Я был на лавке и подумал: уже ноябрь, а я все еще на скамейке. Уффффф… Я уже забивал «Саутгемптону», АИК, но на этом все. После игры с «Мидлсбро» я поехал домой на метро… нет, на Thameslink (сеть лондонских пригородных электричек) до Сант-Албанс. Я ехал с фанатами, с большой сумкой и в тренировочном костюме, но никто меня не замечал. Всем было плевать.

Я пришел домой и подумал: это должно закончиться сейчас же. Я должен быть собой, люди должны понять и принять мою игру. Но чтоб меня приняли, я должен делать это хорошо. Я должен забивать голы, но в своем стиле. Ты не можешь сидеть и рассказывать людям, как ты хочешь играть. Ты должен показывать это в матчах.

И когда люди увидели, что я ухожу налево, обвожу игроков, заставляю их ошибаться, отдаю передачу или забиваю гол, они поняли: оу, а что если и правда позволить ему двигаться немного больше? Я перемещался, возвращался назад, забивал голы из-за штрафной. Да, я немного другой, но это работало. 

Та игра против «Мидлсбро» дала мне понять, что я должен очень много трудиться, чтоб стать конкурентом Бергкампу или Кану. Ведь чтобы люди тебя приняли, ты должен дать им что-то, за что тебя можно было бы уважать.

ТРИ ГЛАВНЫХ КУМИРА АНРИ – НЕ СТАНДАРТНЫЕ «ДЕВЯТКИ»

Для меня есть три человека, на которых я ориентировался, которые были чем-то большим, чем просто форвард. 

Первый – Ромарио. Он не стеснялся уходить из штрафной и брать игру на себя.

Второй – Джордж Веа. Вы видели его уже поздним, когда он приехал в Англию, но в молодости он мог взять мяч в любой точке поля и, готов ты к этому или нет, он забивал. Когда он играл за «Монако», я смотрел на него и думал: он не двигается как «девятка», классическая «девятка». Он обводил, перемещался по флангам.

Третий – бразильский Роналдо. Те голы, что он забивал, – я хотел забивать так же. В начале моим единственным талантом была скорость, но глядя на него я понял, что на скорости можно обводить. Он никогда не останавливался.

Эти трое поменяли игру для меня.

АНРИ НЕ ВЫИГРАЛ «ЗОЛОТОЙ МЯЧ», ПОТОМУ ЧТО МАЛО УЛЫБАЛСЯ

– Люди часто говорят: не честно, что я не выиграл «Золотой мяч». Но времена были другие: тогда победителя выбирали журналисты, затем игроки, теперь опять журналисты. Но я больше ценю стабильность и то, как долго ты остаешься в топе.

– Только один футболист был в десятке на «Золотой мяч» 10 сезонов подряд – это ты.
– Я ценю это гораздо сильнее. Когда я был маленьким, я никогда не мечтал о Золотом мяче, правда. Сейчас дети только об этом и говорят, но я хотел выиграть Евро, мечтал выиграть ЧМ. Для меня футбол – это коллективный спорт. Изменил бы я что-то сейчас в своей карьере, чтоб выиграть ЗМ? Ни за что. Никогда. Мне говорили, что нужно сделать, чтоб выиграть ЗМ.

– И что же?
– «Улыбайся больше».

В «Арсенале» 2000-х за ошибки в матчах били по ногам на тренировках. Сейчас таких порядков в футболе больше нет

– «Ливерпуль» обыграл «Арсенал» в финале Кубка-2001.
– Ух, это было болезненно.

– И вроде мы были на одном уровне, но внезапно через 2-3 года вы были просто вне досягаемости.
– Та игра, кстати, тоже многое во мне поменяла. После матча я думал: они не лучше нас. Мы должны были уничтожить их и взять Кубок! И тогда я понял, что следующий год должен быть наш. Все лето я не мог дождаться, когда начнется новый сезон.

Если помнишь, мы снова встретились в Кубке, четвертый раунд сезона-2001/02. Мы заканчивали игру вдевятером, но выиграли. Ох, что это была за игра! И я помню, что мы так завелись тогда, это была битва. Огромный респект вам, огромный респект «МЮ», но в то время вы не были лучше нас. Когда-то были, но не тогда. Что-то изменилось.

Что изменило лично меня? Тони Адамс. Я помню, как смотрел на него и понимал, что он не только отличный защитник, но и прекрасный партнер по команде. Ли [Диксон], Найджел [Уинтерберн], Симэн – эти парни учили меня, что такое игра в АПЛ и что такое «Арсенал». И мне кажется, что это исчезает: не только в «Арсенале», но и в футболе вообще.

Я пришел в «Арсенал» в 1999-м, думая, что я хорош. Конечно, мы же только что выиграли ЧМ. Но в первой же игре в концовке я как-то не так обработал мяч, соперник чуть не забил. В раздевалке никто не скажет тебе ни слова, но в понедельник на тренировке… Уф. Тебя будут бить по ногам, жесткие подкаты сзади. И когда ты будешь вставать, то увидишь взгляды этих игроков.

Мы взрослели и учились у футболистов, каких сейчас больше нет. Того мира больше нет. Те парни дали мне понять, что это значит – играть за «Арсенал». В начале я не осознавал, как важен матч против «Тоттенхэма». Для меня это была просто еще одна игра, какая разница, против кого? Но потом все начинают говорить тебе: «Мы не можем позволить себе проиграть им. – Почему? – Просто не можем». Всю неделю ты работаешь в особенном настроении, и если ты ему не соответствуешь – что ж, возможно, тебе здесь не место.

Тони, Мартин [Киоун], Ли давали понять: ты здесь никто, пока не докажешь, что чего-то стоишь. Для меня это честный подход. Теперь же мы видим, что только пришедший футболист получает овации стоя. За что?! Ты должен играть за клуб, биться за него, приносить результат.

ЛОНДОНСКИЙ ТАКСИСТ ТРОЛИЛ КАРРАГЕРА ПЛАКАТОМ С ИМЕНЕМ АНРИ. ОН ПРИЗНАЕТСЯ – ИГРАТЬ ПРОТИВ ТЬЕРРИ БЫЛО СЛОЖНЕЕ ВСЕГО

– Когда меня спрашивают, против кого мне было тяжелее всего играть, я всегда называю тебя. Потому что это действительно было невероятно сложно. Ты единственный игрок во всей моей карьере, особенно в период с 2002 до 2004 года, который как-то пролез в мою голову. Я не думал о том, что играю за «Ливерпуль» или против «Арсенала», а концентрировался только на том, что я выйду против Тьерри Анри – и как же мне его остановить? Я не переживал перед матчами против ван Перси, Дрогба, Руни, потому что знал: если сыграю хорошо, то они должны быть невероятны, чтоб обыграть меня. Но с тобой все было по другому. Чувствовал ли ты, что защитники тебя боятся?
– У меня был другой подход: я всегда думал о себе. Только я могу влиять на то, что я делаю. Если я не забил, то не потому что защитник был хорош, а потому что я был плох.

Только так ты можешь работать над ошибками и улучшать себя. Легко думать: о, это все потому что он такой крутой, поэтому мне так сложно против него. Ты ограничиваешь себя, снимаешь ответственность. Если вратарь сделал сейв, то я думал: не он такой крутой, а я отправил мяч недостаточно сильно или не точно. Я никогда не перекладывал ответственность на других.

– Знаешь, я однажды был в Лондоне, ходил с женой по магазинам, и на улице таксист посигналил мне. Я обернулся, и он приложил к стеклу бумажку с надписью «Тьерри Анри» – и показал на меня. Я подумал «господи, я никуда не могу деться от этого парня, а ведь я даже не на поле!» Так сильно ты меня мучил несколько лет подряд!
– Слушай, я скажу тебе честно, и я много раз говорил это людям: Карра останавливал меня чаще, чем мне удавалось пройти его. Гораздо чаще! Ты почти всегда знал, что я буду делать. Но ведь мне нужен только один момент, чтобы забить. Всего один. Иногда, мне кажется, это не честно, что у форвардов такая простая работа.

В «БАРСЕЛОНЕ» ТЬЕРРИ УСТУПИЛ МЕСТО НА ПОЛЕ МЕССИ. В «АРСЕНАЛЕ» ЕМУ ТАК ЖЕ ПОМОГАЛ ДЕННИС БЕРГКАМП 

– Сложно было переходить в «Барселону», зная, что в ней уже играет такой молодой и невероятно талантливый футболист, как Месси?
– Это очень важное качество для хорошего игрока: ты должен понимать, где именно, когда и чем ты можешь быть полезен. В «Арсенале» я был молод, должен был заткнуться и доказать всем, чего я стою. Затем я должен был доказать Бергкампу, что он может «передать мне ключи», уступить свое место на поле. Это можно было сделать только если каждый день, с утра до вечера, работать и проявлять себя на максимуме. Нужно было доказать Деннису, что я могу быть так же хорош, как и он, и даже лучше.

В «Барселоне» же я должен был понять, что это больше не моя команда, а мне уже 30. Я мог бы остаться в «Арсенале», но я люблю бросать себе вызов. Я приехал в «Барселону», поговорив с Франком Райкардом. Он честно сказал, что я не буду играть в старте. Что ж, я все равно готов приехать. Я знал, что мне надо доказывать: я могу играть в старте. Я должен был бороться за свое место.

Но год спустя пришел Пеп, который говорил: вы глупцы, если не видите, что Месси будет особенным игроком. И в своей голове я вернулся назад в «Арсенал» и поставил себя на место Бергкампа. При всем его опыте и заслугах, в нужный момент он отошел в сторону и помог мне. В «Барселоне» всем было понятно, что этот парень особенный. Если он что-то делает, мы должны его поддерживать, жертвуя своими амбициями – и это принесет пользу команде.

Это сложный момент: игроки с большим эго могут в этот момент превратить жизнь всей команды в ад, если не отступят. 

САМАЯ ВЕЛИКАЯ ИГРА, В КОТОРОЙ АНРИ КОГДА-НИБУДЬ ИГРАЛ/СМОТРЕЛ/КОММЕНТИРОВАЛ

Я назову ваш финал в Стамбуле. Я был дома, смотрел его с другом, который уговаривал меня выключить: «Да ладно, все закончится 5 или 6:0. – Нет, ты никогда не знаешь, что будет дальше».

А потом вы, ребята, отыгрались. Сейчас люди не понимают, но тот «Милан» был не обычным «Миланом». И я не думаю, что та команда была вашим лучшим «Ливерпулем». К перерыву вы проигрывали 0:3, и я помню, как «Милан» выходил после перерыва, смеясь.

Я до сих пор не могу поверить в то, что произошло. Думаю, вы и сами не до конца в это верите. Потому что ты же знаешь это ощущение: иногда пересматриваешь матч, который твоя команда выиграла, но чувствуешь, что мы все еще можете проиграть.

Тот финал лучший, потому что это финал ЛЧ против того самого «Милана», в котором команда к перерыву проигрывает 0:3. Все, что случилось в игре, все пенальти и камбеки – это сумасшествие. Я видел много матчей, но тот – ох, весь мир любит тот финал. 

ИДЕАЛЬНАЯ КОМАНДА 5-A-SIDE

Я не возьму себя в эту команду. И никого из тех, с кем я играл.

Так что Марадона – это первый игрок, который меня восхищал. Для меня он всегда останется первым и великим. Пеле, Кройфф, Беккенбауэр и Лаудруп.

Да-да, Лаудруп. Есть видео, которое я смотрю два раза в месяц. Это самое красивое, что есть в игре: самый простой способ забить гол.



Он был фриком – и лучшей «десяткой». Ведь «десятка» должна делать так, чтоб команда работала.