Тимощук. О себе и людях

О начале карьеры
– Помню что-то, но не факт, что это первая игра. Было очень холодно, один из ветеранов подходит к доктору и говорит: «Спирт есть?» – «Есть». – «Тогда давай». Берет 100 граммов, разбавляет водой, выпивает – и на поле. Вышел и гол забил! Помню еще последнюю игру в высшей лиге с «Волынью». Мы приехали, а там снег. Конечно, старались они там убрать, но валило сильно. Поэтому получилось так, что почистили поле ровно по линиям, а боковой уже бегал по полю. Если мяч ударился в сугроб, значит, аут. И высота сугроба – где-то полтора-два метра. Для запасных сделали такую деревянную площадку за воротами, и разминались мы где-то на уровне перекладины.

О выездах в первой украинской лиге
– Ехали в Закарпатье, и на одном из горных склонов сломался мотор. Говорят: «Сейчас вызовем новый, пересядем, все будет в порядке». Ждем час, два, три – автобуса нет. А там ни обогрева, ничего – надели на себя все, что было, и тупо в горах стоим. Водитель что-то ремонтирует, пытается, но бесполезно. Захотели есть. Организовали группы – и пошли по селам просить: «Здравствуйте, мы футболисты, вот застряли, нет ничего покушать?» Хорошо, какая-то бабушка старенькая нашлась, взяла алюминиевый чан, насыпала туда картошки, сварила, кто-то где-то хлеба нашел. Принесли в автобус – и все вместе съели. В «Баварии» я эту историю не рассказывал – им этого и не понять. Там же передвижений намного меньше. Вон у Файзулина можно спросить, как он из Находки на поезде в детстве ездил. Вот такие вещи рассказывал – они глаза большие делали.

О тренере Виталии Кварцяном
– Я ему благодарен, что он меня взял в команду мастеров и поверил. Хоть он личность эпатажная, но это его фишка. Я о нем много разных историй знаю. Приходил, например, в перерыве и говорил: «Ну, как вы играете? Что вы делаете? Вот, посмотрите, как надо подкаты делать!» Хотел показать, а массажисты как раз масло на полу разлили: он разгоняется – и в стену. Встает: «Видели? Вот так надо!» И таких моментов множество. Может, я бы сейчас смотрел на такое с удивлением, а тогда это казалось нормальным. Было не очень важно, просто хотелось играть. Кроссы, например, бегали – он сядет в машину и гонит нас. Бежим – 10 километров, бежим – еще десять и еще, еще. По трассе, по асфальту. Приближенные к боевым условия. Такое у него было видение. Я много видел разных специалистов, но в луцком футболе он точно больше всех достиг. И даже за это его стоит уважать.

О «Баварии»
– Мне ван Гааль сразу сказал, что я играть не буду. Я ответил: «Поживем – увидим». Дальше уже ваше: не хотите – как хотите, вы же тренер. Я работал, свои 134 игры за команду провел, много разного выиграл. Хотя многим стоит поперек горла, заслуженно ли играл Тимощук в «Баварии», почему радовался, почему это, почему то. Но никто мои эмоции не поймет.

Часто ребята подходили, спрашивали, почему я не играю, почему тренер такой упертый. Когда ты тренируешься, то про любого можешь сказать, кто и в каком состоянии. Это видно невооруженным глазом. Ребята-то поддерживали. Я честно рад, что мне там довелось работать, но часто о таких вот вещах думал: есть же у тренеров какие-то симпатии, антипатии, весь этот человеческий фактор. И ты понимаешь, что при любых раскладах, в какой бы форме ни находился, из-за этого фактора не будешь играть или наоборот.

Например, была ситуация со Швайнштайгером. Пришел тренер и сказал: «Меня не волнует, в каком он состоянии, плохо ему или после травмы, я буду его ставить». А потом пришел второй тренер, который был помощником у ван Гааля, и говорит мне: «Тимоха, осталось пять матчей, нам надо занять третье место. Будешь играть во всех в стартовом составе». Я ему говорю: «Где же ты раньше был?» Это отношение тренера. Если он себе что-то решил, поменять его тяжело. С ван Гаалем то же самое. Я играл себе, играл, он меня вызвал и говорит: «Ты знаешь, меня все устраивает, но вот сейчас поправится ван Боммель, поправится Тони Кроос, и придется тебе не играть». – «Почему?» – «Такое мое видение». Были даже такие моменты: мы играли с «Базелем», он меня поставил на угловые, и я забил гол. На следующей установке говорит: «Все, больше на угловые не ходишь». Какой-то парадокс! Доходило до таких банальных вещей, что был бы молодой на моем месте, заработал бы срыв, а я просто работал. Понимал.

Об украинском языке
– Я постоянно говорю на украинском: дома, с детьми, с семьей, с некоторыми друзьями. И детей учу, чтобы они знали чистый литературный украинский. Иногда я даже радуюсь тому, как они правильно говорят. Для меня с рождения он был языком общения, того же хочу для детей. Большая часть населения Украины или говорит, или понимает украинский.

О коллекции икон
– Всего их около двухсот. Но никто не представляет, какого уровня у меня коллекция. Если я ее опубликую, все вздрогнут! У меня есть в планах открыть музей. Планирую сделать каталог, чтобы все посмотрели, порадовались, что такие экземпляры искусства дошли до наших дней спустя 500 лет. История знает шедевры, которыми накрывали бочки с квашеной капустой и соленьями. А сколько икон в свое время раскололи и сожгли как дрова, а сколько разворовали?! Я уверен, что в моем банке они находятся в безопасности и лучше сохранятся.

Об успехах
– Когда появилась семья, дети, я многое переосмыслил. От детей всегда ждешь чуда: первые шаги, слова, осмысленные действия. Ты вот радуешься, когда они не осознают, как считают до десяти на четырех языках, как они взрослеют. И хочется не упустить эти моменты. Они были маленькие, начинают расти, поэтому становится ясно, что это не вернуть. Наслаждаешься каждой минутой, каждым днем своего пребывания в кругу семьи. Наверное, это лучшие ощущения. Если бы не Германия, тяжело было бы определиться, но сейчас точно думаю, что футбол – это лишь часть жизни.