Почему крах «Анжи» – благая весть

Забавно, что каждое из них начинается с некоего молитвенного жеста – уверением в том, что автор не испытывает никакого злорадства при виде руин. Ровно так собирался начать и я.

Помимо доли кокетства этического свойства (я чист, мне свойственны только добрые чувства), авторы некрологов в куда большей степени признаются в растерянности: когда мы рисовали себе конец «Анжи», мы думали, что будем зло смеяться, но вот загадка – смеяться не получается. Вышучивая на все лады размеры и стоимость конструкции, которую за два года возвел Сулейман Керимов, мы утеряли ощущение подлинного ее масштаба. У меня до сих пор звенит в ушах вторничный грохот. По всем законам физиологии нельзя было засмеяться. Первая реакция – изумление и даже испуг.

Эволюция жанра применительно к русским футбольным суперпроектам просматривается очень ясно. «Асмарал» начала 90-х иракского джентельмена удачи Хуссама Аль-Халиди был смешон, как коперативные комедии режиссера Эйрамджана, возомнившего себя наследником Гайдая. Смешно не само действие, а та нелепость, жалкость, с которой разыгрывается комедия – комедия о комедии. «Динамо» Федорычева-2005 – это серьезное повышение, чистый Пелевин.

Катастрофа «Анжи» – совсем не похожа на дурацкий гэг с банановой кожурой и она, конечно, больше, чем философский фельетон об абсурде русской жизни. Катастрофа «Анжи» – драма героя. Пусть и насыщенная уморительными подробностями. Чего стоит только барственный Константин Ремчуков, поставленный на пост председателя совета директоров «Анжи», и призванный, по мысли Керимова, успокаивать рассерженную «Анжи» публику своей бородой и очками в роговой оправе. Ремчуков уехал в Америку в день катастрофы. Только что не в женском платье, как Керенский в большевистских апокрифах.

Герой – это, конечно, Керимов. Бесстрашный биржевой спекулянт, магистр слияний и поглощений, чья тень маячила за многими таинственными банкротствами, Сулейман Керимов играл в «Анжи» так, как он строил свое состояние в 90-х и нулевых. Решительно, дерзко,на грани фола, надо – и с откровенными фолами, на красную карточку. С этой поистине святой верой ударников эпохи первоначального накопления капитала, что напор, вероломство и интуиция дают самый большой выигрыш. Керимова никто не мог удалить.

Отсюда вся эта, так бесившая нас, не читающих деловых сводок «Коммерсанта», внешняя нелепица тренерских рокировок в «Анжи» и пацанские лихачества на футбольном рынке. Действие должно опережать мысль. Инстинкт как высшая форма мысли. Иначе – из героя жизни ты превращаешься в ее зрителя, комментатора. Мы – богатыри. Не – вы.

Показательно, что оператором, если угодно, стилистом своей футбольной мечты Керимов выбрал Германа Ткаченко – человека той же моторики, фантазера, истинного поэта скорости, вдохновенного дирижера финансовых потоков и большого озорника – Карлсона, который живет на крыше. Еще на стыке тысячелетий, когда нашим футболом управляли более-менее мордовороты и урки, Ткаченко, озвучивая стратегию «Крыльев», произнес: «Скандал входит в наш бизнес-план». Тогда это звучало свежо и остроумно. Беспросветно мрачный русский футбол нужно толкать в массы с задором, с шутками-прибаутками, как двигали продюсеры певицу Мадонну.

Самарские «Крылья» времен Ткаченко запомнились больше не скандалами, а симпатичным, живым футболом. В «Анжи» Ткаченко дал настоящего русского маккиавелизма.

Сделать не просто звезду, а самого высокооплачиваемого игрока серии А самым высокооплачиваемым футболистом мира в команде, приписанной к самому неблагополучному региону России – скандал не столько русский, сколько мировой скандал. Переезд Юры Жиркова из «Челси» с трехкратным повышением зарплаты – скандал уже сугубо русский. Вот в Роберто Карлоса летит банан. Берем банан и превращаем его в оружие пропаганды. Банан летит, так сказать, обратно. Как ясно зафиксировали камеры наружного наблюдения, человек из сектора болельщиков «Анжи» шел кидать банан в Кристофера Самба с пропуском на ВИП-сектор стадиона «Локомотив». Понадобилась обстоятельная встреча Керимова с Ольгой Смородской, чтобы «Локомотив» снял свою защиту, грозившую вылиться в победную атаку на «Анжи». «Как хорошо, что теперь есть Анжи», – шептались между собой сотрудники «Зенита», отвечающие за общественный имидж.

В сущности, и фараонский контракт Это’О, и даже черный PR на бананах – все это невинные шалости. В конце концов ни один кролик на этом свете еще не был убит или даже ранен бананом. Если бы только это, «Анжи» проходил под рубрикой «безумства футбола» вместе с «Манчестер Сити», «ПСЖ», «Челси» и теперь «Монако», как того страстно добивались Керимов и его министр идеологии Ткаченко – широко размахнулись, да не потянули.

Есть ровно одно обстоятельство, которое мешает поставить знак равенства между «Анжи» и развеселыми русско-арабскими проектами в Англии или Франции. Приписанный к Махачкале, «Анжи» квартировал в апартаментах Москвы и ее шикарных предместий.

В этих заметках уже было достаточно киноаллюзий – дурной тон, выдающий в авторе леность мысли. Но, хоть расстреляйте меня, в связи с «Анжи» передо мной неотвязно маячит одна сцена из «Акопалипсиса сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы.

В разгар вьетнамского кризиса руководству американского генштаба приходит идея, как поддержать изможденный боевой дух солдат. В круг, огороженный железной кольчугой, прямо с небес, с боевого вертолета спускается девушка месяца с обложки Playboy. Измученные, израненные войной солдаты, повисшие на железной ограде, были счастливы забыться в этом видении живой, сияющей плоти. И, можно даже сказать, что идеологи генштаба действовали из самых лучших, чистейших побуждений. Но это не отменяет зловещего знака сцены. Отвратительного, преступного цинизма этого, так сказать, креатива.

Наемники армии Керимова ни одной порой не могли почувствовать воздух земли Дагестана, мизинцем даже не раздедяли ее судьбу и тяготы. Они были надежно ограждены от этого. Как копполовская playmate раз в две недели они забирались в вертолет и по веревочной лестнице спускались на поле стадиона в Махачкале, а по окончании игры быстро по ней поднимались. Быстренько-быстренько, как девушка из «Апокалипсиса», насмерть перепуганная внезапной атакой вьетнамских партизан. Так заканчивается эта сцена в шедевре Фрэнсиса Форда Копполы.

По мне, единственно неприемлимым, невыносимым в «Анжи» Сулеймана Керимова были речи его марионеток во славу Дагестана, радушия и гостеприимства его народа. Просто посмотрите – где эти люди сегодня? Мадонна не туда заехала. Мадонной здорово дразнить святош Москвы, Питера, да хоть Самары.

Я все понимаю. И половины зведных подписантов не было бы в «Анжи», если бы не это изумительное, невиданное в истории профессионального спорта допущение – жизнь команды в двух тысячах километров от места ее приписки.

Московская расквартировка «Анжи» – теорема Керимова. Все эти два года я пытался понять, как хозяин «Анжи» собирается ее решить. И я не нахожу другого ответа, кроме как в его бездумной, безумной верности девизу, выведенному выше: действие как высшая форма мысли. А негативные последствия действий устраняют специально обученные люди. как уборщики строительного мусора.

Теорема не доказана. Последствия действий нельзя было устранить. Потому что они касались не мусора, а людей и ненависти в них поселившейся.

«Анжи» было невероятно тяжело победить. Погрязшая в собственных мелких и больших грехах, российская премьер-лига сплотилась в праведном порыве. Кривые косые команды проявляли против «Анжи» чудеса отваги и самопожертвования. Даже судьи, большинство судей стойко держались в матчах «Анжи» нейтралитета.

Вызов был принят. Все-таки некоторым действиям должны предшествовать раздумья. Начиная с самого очевидного: не может быть в футбольной команде игрока-султана. Тем более, султаном не может быть посажен человек, относительно нравственных качеств которого ни у кого не было иллюзий, даже в Барселоне и Милане, где никто ему не давал повода султанские замашки демонстрировать.

Чудовищным, неразрешимым противоречием, повторюсь, была фиктивная связь команды с Махачкалой.

Но главной, фатальной ошибкой Керимова стала несвоевременность его футбольного проекта. 20 лет он жил с ощущением, что это он сам творит дух времени. И все, что он видел, все, что он чувствовал, убеждало его в этом. Он думал, что так будет всегда. Но дух времени неслышно, как это всегда бывает с духами, отделился от Керимова и стал сам творить себя.

Начни Керимов играть в футбол всего 10 лет назад и эта лига приняла бы «Анжи» с распростертыми объятиями, все проглотила бы и ЭТоО и адрес по фактическому месту жительства – свои люди сочтемся. Нет никаких сомнений, что на майках «Анжи» сегодня красовалась бы звезда по новому звездоисчислению.

Мы знаем, что наша премьер-лига – это собрание неравных. Но новость последних лет заключается в том, что никому в ней не даровано заведомое преимущество. По поводу последнего чемпионства ЦСКА ни один суслик ведь не пискнул старинное «Гинер все купил» даже в качестве шутки.

В русской лиге оказалось достаточно здоровья, чтобы осознать «Анжи» как инородное тело и исторгнуть его. Это – хорошая новость. Она не вызывает злорадного смеха. Она звучит, как выдох: все путем.

И это гораздо больше, чем футбольная новость. Поэтому она хороша, с какого угла ни взгляни на нее.

Журнал Forbes поручил мне писать про культуру. Но меня упрямо заносит в так называемую политику. Потому что я не вижу, как ни силюсь, границу между культурой и политикой. Потому что культура – это не театральная афиша, а сама жизнь цивилизации. Политика ее часть.

В последней колонке я написал о том, как власть под напором передовых отрядов Навального демонтирует саму себя, повинуясь инстинкту самосохранения или наоборот, совсем утеряв его.

Все по обычаю последних 300 лет начинается со столицы. Главным архитектором Москвы назначен 36-летний Сергей Кузнецов, ближайший соратник единственного востребованного в Европе русского архитектора Сергея Чобана (представьте, что русский тренер заправляет, скажем, «Лионом» – случай Чобана). 29-летняя Карина Нигматулина, работавшая на Билла Гейтса, возглавила НИИ Генплана Москвы – важнейшую институцию, где разрабатываются многомиллиардные стратегии развития. Эти люди уже не будут, просто не смогут действовать в рамках великого треидинства нулевых – откат, распил, лояльность. И сама власть осознает это, выдвигая их.

На сегодняшней доске почета ударников капиталистического труда больше нет Сулеймана Керимова. Там теперь висит портрет Сергея Галицкого – тихим, кропотливым трудом он сплел свою гигантскую ритэйловую сеть «Магнит». Галицкий почти ровесник Керимова, но между ними как будто лет 20. Галицкий совсем, непреодолимо другой – почти уже милиардер в кроссовках. Керимов не дал в своей жизни ни одного интервью, не считая возможным снисходить до объяснений своих поступков и намерений, а Галицкий может запросто разругаться с футбольным комментатором в твиттере, как Маша с Викой. До безумия страстный футбольный болельщик, Галицикий ни секунды не думал об Это’О или ком-то в этом роде. Просто мысли даже такой не было. Он начал с земли, построив лучшую в стране футбольную академию.

«Анжи» – это отчаянная, героическая попытка повернуть время спять. Вернуть эпоху борьбы инстинктов, когда действие, очищенное от мысли, было самой победоносной формой существования. Отжило. Ушло.

Не знаю, как описать это чувство. Эту уверенность. Я убежден в том, что основой русской жизни в ближайшие десятилетия станут, уже стали идеи, проекты, основанные на этических ценностях. В этом теперь будет проявляться настоящая крутизна, этим будут мериться самые сильные, самые пассионарные парни России. И теперь, прежде чем что-то сделать, нужно хорошо подумать. Это будет интеллектуальное соперничество. Потому что 30-50 миллионов соотечественников (по разным данным) хотят видеть именно это и ничего другого. Они больше не спят. Они уже поели.

Сытно отрыгнув в конце «тучных лет», эти 30-50 миллионов подняли головы от своих тарелок, выглянули в окно своих ипотечных квартир и ужаснулись, увидев гигантские воронки строительных котлованов и страшные пустыри. А где гулять с детьми? А где велодорожки? «Анжи» – один из таких адских котлованов.

Никакого другого пути развития у русской цивилизации нет. Благоустройство территории. В это теперь будет уходить изобретательность и страсть.

Я смотрю на дымящиеся руины «Анжи». И когда Карфаген разрушен, когда все убеждает в том, что он больше не поднимется, невозможно на краю этой великолепной руины чувствовать ничего, кроме высокой тоски. Так, сквозь пальцы утекает эпоха. «Анжи» – последний ее зримый порыв, последняя конвульсия.

Порыв, страсть, эгоцентризм, вероломство, воля, ничего, кроме воли – в «Анжи» было так много того, что так нестерпимо в жизни, и что так пленяет в искусстве. Еще в день матча с «Ростовом» эта воля жила, все дрожало, трепетало, но еще все было в силе. Был день рождения президента Дагестана и ложа почетных гостей на стадионе в Каспийске была переполнена. Пусть теперь экономисты нам рисуют график потерь «Уралкалия» – важнейшего актива Керимова – история «Анжи», конечно, выше Адама Смита и Карла Маркса. Один из самых буйных и дорогих проектов в истории футбола умер в два дня. Таким решительным росчерком акт о безоговорочной капитуляции умели подписывать только самые великие тираны и полководцы. Действие как высшая форма мысли.

Вижу, вижу презрение и досаду сочинителей историй из будущего десятилетия: вы жили в эпоху титанов, как вы проморгали ее, как мелко, робко вы ее описывали. Искусство будущего, определенно, будет питаться этой эпохой, этим двадцатилетием русской истории. Как сочинители историй в Америке до сих пор пьют сок и кровь американских 20-х и 30-х. Я не могу стерпеть этот укор будущего. Я побежал писать сценарную заявку истории «Анжи». Великой истории. Вытаскиваю это словосочетание из официальных пресс-релизов «Анжи» эпохи Сулеймана Керимова. Уже без кавычек. Без иронии и злорадства. The Great Story.