С.М.С секретного содержания

По крайней мере, к этой мысли приходишь, слушая последние изобличительные откровения первого вице-президента Федерации футбола Украины.

Вольно или невольно, сознательно или оговорочно (по Фрейду?) Сергей Михайлович козыряет перед собеседниками неким компроматом термоядерной, надо полагать, мощности. «Вот я вам покажу!» «Ох, я вам расскажу!» «Задам же я вам, только дайте повод!..»

«В тот миг, когда я полезу в карман и отдам вам свое удостоверение, я буду иметь право говорить все, что увидел за последние 16 лет. Вот доведите меня. Вы хотите довести меня? И в тот миг, когда мне перестанет быть комфортно в Федерации футбола Украины, считайте – вы меня довели...»

Очередные угрозы главного юриста ФФУ общественность услышала на вчерашней пресс-конференции, посвященной решению ФИФА по наказанию украинской федерации и национальной сборной за львовский «фашизм». На сей раз Стороженко не только листал перед присутствующими реальные документики, но сотрясал и виртуальными. Опять-таки – грозясь предъявить их со временем. «И тогда, – стращал он, – многие из вас сильно переоценят свою позицию».

Понедельничный «слив» касался ухода Олега Блохина из сборной. Сказав «а», Стороженко – в привычной уже для него манере – не стал говорить «б». А присутствующие в зале журналисты не стали допытываться – о чем же, собственно, речь. Видимо, поняли: все настолько серьезно, что лучше не открывать шкафчик... простите, ящик Пандоры Михайловича.

Какой все-таки отважный персонаж! Бендер, попытайся он шантажировать шантажиста, явно произнес бы свое сакраментальное: «Интересный вы человек! Все у вас в порядке. Удивительно, с таким счастьем – и на свободе».

Бравируя перед журналистами, Сергей Стороженко всячески давал понять: эта его свобода – неограниченна и всеобъемлюща. Настолько, что он может не только говорить намеками и экивоками, но и резать правду-матку о самых влиятельных персонах футбольного мира сего. Правда, эта правда – для каждого из сильных – своя. Для кого-то, как для Григория Суркиса, сермяжная. Для кого другого, как для Анатолия Конькова – скромно-героическая.

Кстати, почему-то самого президента ФФУ рядом со Стороженко на пресс-конференции не оказалось, хотя именно Коньков был «хедлайнером» мероприятия, что задокументировано в анонсе на официальном сайте Федерации футбола Украины. Не потому ли, что «в президиуме» находились Стороженко и Анатолий Попов?

В свете муссирующейся в СМИ информации о серьезных разногласиях между главой футбольного ведомства и ближайшими его номенклатурными соратниками совсем не лишним было бы предстать перед народом этаким богатырским трио. Выступление руководящего дуэта только усугубило подозрения, вынудив вспомнить о ГКЧП. Андрей Павелко, при всем к нему уважении, на былинного витязя не тянул даже с депутатскими полномочиями.

Вот и вышло, что говорил Сергей Стороженко все больше «от имени» (но по поручению ли?) Анатолия Конькова. Некоторые свои речи столь обильно приправляя елеем, что становилось даже как-то неловко. И – за державу обидно, хотя, вроде бы, ее интересы и были начертаны на лозунгах, которыми Сергей Михайлович снова залихватски размахивал.

Его призывы к консолидации, к толерантности и взвешенности в оценках готовы были лечь на кумач транспарантов большими печатными буквами. Куда более мелким шрифтом он общается с посетителями своей интернет-конференции на одном из футбольных порталов. Там его оценки львовских инцидентов очень сильно отличаются от того, что говорилось в микрофоны. Впрочем, те, кто следит за синусоидой его футбольно-чиновничьей карьеры, уже давно привыкли: Сергей Михайлович Стороженко умеет быть разным – образно говоря, для внутреннего и для внешнего потребления. Как разнятся СМС – для жены и для... любимой женщины.

Одним из самых загадочных СМС, вброшенных им в конференц-зал, был анонс неких «острых вопросов», которые могут быть подняты на декабрьском Конгрессе ФФУ. Что за вопросы, С.М.Стороженко, конечно же, не сказал. Видно, не время еще доставать пухлую папку из шкафчика, в котором уродливые скелеты с лязгом спорят – чья из них очередь примерять так и не забранную оттуда рубашечку.

О злобе, делающей честь