Мандзюк: «За три года первый раз даю интервью»

О ФИНАЛЕ ЛИГИ ЕВРОПЫ И О МОТИВАЦИИ ПРИ ОТСУТСТВИИ ФИНАНСОВ…

– Конечно, часть заслуги в том, что мы вышли в финал Лиги Европы – Мирона Маркевича. Но часть – и Хуанде Рамоса – в том, как он нас физически подготовил.

Были моменты, когда нам не то, что премии не выплачивали – вообще не платили. И Мирон Богданович стимулировал нас так, что обещал свои деньги. Это его заслуга. Он находил нужные слова. Но, в любом случае, это заслуги двух тренеров.

Все те ребята, которые дошли до финала ЛЧ, не получали ни копейки. Год или полтора… Перед ребятами и тренерами надо снять шляпу: они за бесплатно играли, получали травмы и дошли до финала. Это ребята сделали чисто на своем энтузиазме.

Откуда бралась мотивация? Вот есть Руслан Ротань, капитан… Ты попробуй при нем не беги или не бейся! Все были друг за друга. Это был бренд. Команда. Ты выходишь и знаешь: ты не можешь подвести этот бренд. Не знаю, откуда брались силы.

О СУДЬБЕ ДЕНЕГ, ПОЛУЧЕННЫХ ЗА ВЫСТУПЛЕНИЯ В ЛИГЕ ЕВРОПЫ…

– Ребята, которые дошли до финала Лиги Европы, заработали клубу деньги. Деньги-то УЕФА выделялись, и немалые – 8 или 9 миллионов… То есть деньги зарабатывались.

– То есть эти деньги шли команде?
– Да. Но давайте вернемся назад: построили стадион, остались долги перед компаниями... Они через суды забрали деньги ребят. То есть ребята реконструировали стадион. Вот и все. Спасибо всем, все разбежались по разным командам.

А в целом было смешно настолько, что команда играла в Лиге Европы, подбиралась к полуфинал, но клуб был должен компаниям деньги. Потому наши администраторы приезжали и прятали форму, ведь люди были в праве забрать мячи, форму – все, что было у команды. Это настолько смешно… Когда это происходило на этом уровне – это фантастика.

О ДОСРОЧНОМ ЗАВЕРШЕНИИ ФУТБОЛЬНОЙ КАРЬЕРЫ…

– С футболом так получилось, что я получил травму, было много операций… Но у меня не было паники, что делать дальше. Была финансовая «подушка безопасности», потому я это пережил спокойно, и мне психологически не было тяжело. На данном этапе я кайфую от своей семьи, от своего сына. Пока так.

Как-то я даже подал документы, чтобы учиться на тренера, но потом, глядя на то, как мало времени провожу с семьей – почему-то не пошел на курсы на данном этапе.

Плюс учитывая, что сейчас в футболе происходит… Полная деградация. Взять хотя бы, какой уровень был, когда я еще играл, и какой сейчас. То есть – на порядок ниже. Поэтому я считаю, надо еще лет 10 – пока все не наладится в политике, как и в футболе. Поэтому я не хочу пока туда лезть.

– Расскажи о своей травме…
– Я практически полтора года ходил на костылях. Если сейчас сделать рентген моего колена – у меня сейчас там сплошное железо, титан. Все держится на металле. Я побегаю раз в неделю – потом неделю хожу-мучаюсь. Я чувствую это. Я могу побегать, но нас следующий день на стену лезу.

– Когда ты получил роковую травму?
– Четыре года назад. Эта травма уже, как говорится, «накопилась». Это не травма мениска или крестообразных связок, когда щелк – и это произошло. Хрящ стирался годами, о в тот момент, когда была большая нагрузка, и произошла травма. Мне было 28 лет. Видимо, это было мое время, когда я «отбегал».

Также у меня есть физиологическая проблема: моя левая нога от рождения была кривее. Исходя из этого и произошла эта травма, ведь человек должен ровно бегать, и все процессы будут происходить нормально. У меня это происходило наискось: все 28 лет я заваливался на левую сторону. Пытался разными стельками это контролировать. Не думал, что быстро это все произойдет…

Конечно, я боролся, делал операции. Мне ставили имплантаты, чистили, но это не помогло. Последняя моя операция вообще была такой, что мне спилили кость, выровняли ногу и все это зафиксировали титаном. Но зато я теперь хожу ровно, это визуально видно. Поэтому все нормально. За четыре года у меня было шесть операций.

– Когда ты понял, что завершишь карьеру?
– Когда я только начал тренироваться, почувствовал боли. И я понял, что дальше в профессиональном спорте будет только хуже. Потому я принял решение отойти от этого. Думаю, если бы не моя нога, я бы еще пять лет поиграл.

– Ты официально закончил карьеру?
– Сейчас на камеру говорю, что да, но я это не оглашал. Вообще за три года первый раз даю интервью. Многие звонили, но не хотелось общаться с прессой. Не знаю, почему.

– По чему ты больше всего скучаешь в футболе?
– Я очень скучаю по «Днепру» – именно по тому, что был раньше, когда мы добивались результата, хорошо играли… Скучаю по атмосфере. Это словами не передать. В моей карьере это вообще лучшие годы. Я вспоминаю это и где-то еще частично этим живу: как мы тренировались, играли, отдыхали… Это была большая семья. Это не просто шаблон, это действительно была семья. Это было кайфово для меня как для футболиста.

– Это было при Хуанде Рамосе?
– Да. Это были лучшие годы. Я многое узнал, я чувствовал прогресс в себе.

О СОБСТВЕННОМ БИЗНЕСЕ…

– Как у вас с экс-футболистом Егором Лугачевым появилась идея открыть барбершоп?
– Мы с ним познакомились тогда, когда он уже был мастером-барбером. Я к нему ходил, подстригался, но он работал в другом барбершопе. Я видел его идеи, как у него глаза горят, как он над клиентами трусится… Думаю, есть люди, которые ходят на работу, как на каторгу, а Егору это нравится. И я предложил ему открыть свое дело.

– Сколько стоит открыть барбершоп? Вот этот сколько стоил?
– 80 000 долларов.

– Это сильно ударило по семейному бюджету?
– Я рассчитывал на меньше.

– Кто ваш постоянный клиент из футболистов?
– Артем Кравец, Женя Хачериди… Все, кто у Егора был, сюда к нему и приходят. Много футболистов.

– Кому из футболистов ты бы посоветовал прийти в барбершоп изменить стиль?
– Я очень дружу с Ромой Зозулей. И я всегда говорил, что мне не нравится его «заячий хвостик». Рома, привет! :-) Он пришел к нам и сделал стрижку. Раньше еще бы Игорю Худобяку посоветовал, но он молодец, сам к этому пришел.

– А татуировки кому-то набивали уже вот здесь?
– Вот на днях Женя Хачериди ушел. Все его «рукава», вся его «болезнь» с тату происходит здесь. Мы ему помогаем этим «болеть». Я тоже весь разрисован, этому, наверное, нет предела. Тебе все время кажется, что этого мало. Это действительно, наверное, какая-то болезнь. Но у меня пока ничего нет на ногах. Еще я, наверное, не полезу на лицо. А руки, остальные части дела – это мне нравится. Что это дает? Может, какую-то брутальность.

– Когда ты сделал первое тату?
– Когда у меня родился сын, я написал под сердцем его имя. Также есть тату льва: у меня отец по знаку зодиака – лев. Есть татуировка с надписью: «3:15» – время, когда родился сын Артем. Есть символ жизни, молот с подковой: все, чего я в жизни достиг, я добился сам, я сам кузнец своего счастья. Также есть тату с изображением мамы, жены.

– Я так понимаю, ты сейчас – бизнесмен. Насколько мне известно, барбершоп не единственный твой бизнес?
– Нет, не единственный. Но про остальные мне не корректно говорить, потому что я там не единственный собственник.

– Кроме барбершопа, сколько у тебя еще таких дел?
– Еще пять.