Бессонов: «От игры может освободить только справка из морга или перелом. Желательно открытый...»

С такими, как Владимир Васильевич, можно смело идти в разведку. Несмотря на то, что травмы ходили за ним тенью, любимец миллионов болельщиков был в футболе примером бесстрашия и настоящим мастером своего дела. «В бою температуру не меряют», — любит по этому поводу говорить Владимир Васильевич. В составе с Бессоновым киевское «Динамо» не проиграло ни одного финала! Обладатель Кубка кубков, серебряный призер чемпионата Европы и бронзовый призер Олимпийских игр, шестикратный чемпион Советского Союза и четырехкратный обладатель Кубка страны. Это неполный перечень достижений бывшего футболиста киевского «Динамо» и сборной Советского Союза Владимира Бессонова, которому 5 марта исполнилось 60 лет.

Владимира Васильевича, работающего сейчас в селекционной службе родного динамовского клуба, можно слушать часами. Остроумный, с прекрасным чувством юмора, рассудительный. А какая футбольная карьера за спиной! Но с годами он рассказывает о своих достижениях все реже. Ничего не поделаешь — врожденная скромность. И все же с «ФАКТАМИ» в канун юбилея Владимир Бессонов пообщаться согласился.

— Владимир Васильевич, все собирался вас спросить: Бессонов — сова или жаворонок?
— У Бессонова сон крепкий (смеется). Ложусь часов в одиннадцать-двенадцать, встаю в семь. Позже ляжешь — позже встанешь.

— У вас уникальная семья — три чемпиона мира.
— Я хоть и чемпион мира среди юниоров, но самый главный (с улыбкой). Кроме того, мы с дочерью, в отличие от мамы (Виктория Серых была чемпионкой мира по художественной гимнастике в командных упражнениях, а дочь Анна побеждала на мировом первенстве в индивидуальном зачете. — Авт.), еще и бронзовые призеры Олимпийских игр. Причем Аня — двукратная.

— И только сын у вас «всего лишь» мастер спорта по теннису.
— Да, Саша у нас в семье самый не титулованный. В детстве занимался футболом, но после сотрясения мозга переключился на более интеллектуальный и менее травмоопасный вид спорта -- теннис. Учился в Барселоне в теннисной академии Луиса Бругейры. Но, видимо, слишком поздно пришел в этот вид спорта и великим теннисистом не стал. Работал тренером. Сейчас Саша -- эксперт по произведениям искусства. Свободно владеет английским и испанским языками. Но самое главное, что пять лет назад они с супругой подарили нам внучку Дашу.

— Еще одну гимнастку?
— Внучка ходит с бабушкой в гимнастический зал, но пока по свободному графику. Свои жизненные планы Даша нам пока не озвучила.

— Ваша титулованная дочь, как и супруга, тоже тренер?
— Сейчас Аня работает в США, куда отправилась вместе со своими молодым человеком. Дает мастер-классы. Получила предложение руки и сердца. Гостил у них в Майами на Новый год.

— Будущий зять хорошо принимал?
— Прекрасно! Они с Аней давно знают друг друга, учились в институте физкультуры в одной группе.

— Уже в 19 лет вы были чемпионом мира, Европы и Советского Союза. Сам президент ФИФА Жоао Авеланж после юниорского первенства планеты в Тунисе, где вы не только забили в финале два мяча мексиканцам, но и стали лучшим игроком турнира, прочил вам славу Пеле.
— У меня к тому времени еще и первый разряд по… столярному делу был (с гордостью). Так что руки растут оттуда, откуда надо. Табуретку чинить к соседям не пойду в любом случае.

Что же касается чемпионата мира в Тунисе в 1977-м, то Авеланж немножко ошибся — Пеле из меня не получился. Получился Бессонов. В отборочных матчах, предшествующих мировому первенству, я практически не участвовал, попал только на финальную его часть. С адаптацией в команде проблем не было, почти со всеми ребятами — Балем, Крячко, Каплуном, Сивухой, Хидиятуллиным — наши футбольные пути уже пересекались. Знаете, чем мы тогда больше всего от других отличались? Своим рабоче-крестьянским видом — соперники одеты с иголочки, в одинаковые костюмчиках, а мы — кто в чем. И играли, между прочим, почти с листа: недельный сбор в Стайках под Минском — вот и вся подготовка. А тут еще перед поездкой в Африку я травмировал ногу. Рану толком не зашили, она гноилась. Вот и приходилось перед каждым выходом на поле в Тунисе обезболивающий укол делать. Кстати, «Золотой мяч» лучшего игрока турнира, который Авеланж вручил на банкете, до сих пор у меня хранится.

— Вы столько поколесили по миру. А когда была первая поездка за границу?
— В 1976 году, в Венгрию, когда первенство Европы среди юношей выиграли. За рубежом мы с открытыми ртами смотрели, как люди живут. Не существуют, а живут. Конечно же, поражал ассортимент в магазинах. Ведь у нас джинсы, даже имея деньги, нельзя было купить.

— Вы практически сразу после переезда из Харькова пробились в основной состав «Динамо». Рыжий в команде — к удаче?
— Кстати, первый раз Бессонов «покорил» Киев еще 14-летним мальчишкой, когда в составе харьковской команды завоевал кубок… хоккейной «Золотой шайбы». Что же касается рыжих, то мы с Лобановским были одной «масти». Помню, отдыхали всей командой в Алуште. Лежим в жару на пляже, я и закемарил. Слышу сквозь сон, Папа (так мы за глаза Васильича называли) кому-то из наших говорит: «Вы его почаще переворачивайте, а то ведь рыжие не загорают, а обгорают. Я это точно знаю…»

— В родном Харькове сейчас часто бываете?
— Редко. Несколько лет назад умерла мама. 94 года прожила. В Харькове у меня три родные сестры — две старшие и младшая.

— В отличие от многих своих знаменитых одноклубников вы, по сути, так и не вкусили легионерского хлеба.
— Травмы… Хотя на смотрины в Израиль ездил, провел четыре матча за «Маккаби» из Хайфы в чемпионате страны. Землю обетованную я покинул всего за день до начала войны в Персидском заливе.

— А ведь могли оказаться в итальянской «Роме».
— Мог, да не оказался. В 1989-м в Киеве проходил турнир, в котором, кроме нас и римлян, играли еще бразильские «Флуминенсе» и «Бангу». Итальянцы просили Лобановского, чтобы отпустил меня. Но Васильич сказал: «Через год чемпионат мира в Италии, отыграешь и можешь переходить в «Рому». Но выступили мы неудачно, и на ветерана Бессонова спроса уже не было.

— Травмы следовали за вами по пятам. Динамовские врачи как-то подсчитали, что Бессонов около 80 раз попадал в лазарет более, чем на неделю. Был момент, когда мысленно уже прощались с футболом?
— Наверное, я чаще других лез не туда, куда надо. Единственный сезон у меня прошел без травм в 1980-м. Отыграл все матчи без замен — что в «Динамо», что в сборной. И шрамов на ногах хватает, и колено оперировали четыре раза…

Помню, летом 1986-го, после мексиканского чемпионата мира, в матче с московским «Торпедо» неудачно приземлился и сломал два шейных позвонка. При этом доиграл поединок до конца. А уже вечером в поезде плохо стало, шею не мог повернуть. В Киеве голову заковали в гипсовый «ошейник». Месяц его не снимал. Слава Богу, пронесло, инвалидом не стал. Я даже шутил по этому поводу: «Когда у Бессонова что-то болит, он бегает от своей штрафной площадки до центрального круга. Когда же здоров — от штрафной до штрафной».

Знаете, сейчас порой больно и противно смотреть на то, как футболисты от порыва ветра на газон падают. Лежат, корчатся от боли, а через несколько секунд как ни в чем не бывало продолжают игру. Всегда говорю своим подопечным: «От игры может освободить только справка из морга или перелом. Желательно открытый — чтобы я видел».

— Мечта любого футболиста — сыграть на чемпионате мира хотя бы раз. Вам же это удалось трижды. Что больше всего запомнилось?
— Безобразное судейство. Так было в 1982-м в Испании, когда судья Кастильо на глазах своих соотечественников творил чудеса в матче с бразильцами. Через четыре года арбитры аналогичным образом вывели в ¼ финала сборную Бельгии. А в 1990-м в упор не заметили игру рукой Марадоны. Обидно.

— С будущей женой как познакомились?
— На свадьбе у Олега Блохина в декабре 1980 года. Рядом за столом сидели. Хотя впервые я увидел Вику значительно раньше, когда ей всего 12 лет было. На динамовской базе я жил в одной комнате с Александром Хапсалисом, а его жена работала хореографом у Альбины Дерюгиной. Бывало, что я составлял Саше компанию, когда он ходил встречать супругу после тренировок. Там, в зале, и увидел ее. Как шутила позже моя жена: «Это у них, у футболистов, хобби такое было — за нами подглядывать» (смеется). И Блохин, и Хлус, и Буряк, и Бережной, и я — все женились на гимнастках. В апреле прошлого года исполнилось 35 лет, как мы с Викой вместе.

— Ваш одноклубник Вадим Евтушенко как-то рассказывал мне, что в его нынешней квартире раньше жили вы. Говорят, в свое время у вас в квартирантах едва ли не половина «Динамо» перебывала?
— У меня и Баль жил, пока не получил собственное жилье, и Демьяненко, и Протасов, и Литовченко с семьей. Никто нас не стеснял. Мы с Андреем Балем настолько были неразлучны, что нам даже общее прозвище дали — Балбес. К сожалению, в августе 2014-го произошла трагедия. Мой друг Андрей Баль умер фактически у меня на руках. Мы с ветеранами, как всегда по субботам, собрались в 11 часов утра на одном из полей стадиона имени Виктора Банникова. Никаких столкновений не было, Андрей просто отдал пас и упал…

Баль был выдающимся футболистом и человеком. Душа коллектива, в компании всегда мог поднять дух, настрой. Мы играли с ним еще в юниорской сборной Союза, которая в 1976 году стала чемпионом Европы, а через год победила на чемпионате мира. И не зря Андрей в той команде был капитаном. Баль всегда был впереди, на передовой. Очень рано ушел…

— Вы не раз выручали друзей, но и те отвечали взаимностью.
— Да, когда рванул Чернобыль, позвонил Реваз Челебадзе из тбилисского «Динамо»: «Пусть твои приезжают. У меня дом на берегу моря. Места всем хватит». Вот мы с Балем и отправили своих родных в Грузию, подальше от радиации.

— А сами?
— В Киеве остались. Более того, недели через три после аварии Лобановский командировал меня и Сергея Балтачу в Чернобыль выступить перед ликвидаторами, рассказать о победе в Кубке кубков. Словом, поддержать боевой дух людей. Поехали, поддержали. Они нас накормили, красного вина налили. Правда, уже когда собрались домой ехать, нас предупредили, что всю одежду придется выбросить, мол, «светится» она. Уже у себя на этаже снял с себя все, выбросил в мусоропровод. Картина еще та была.

— Лобановский про вас однажды сказал: «Бессонов — человек, который отдает больше, чем в нем заложено».
— Правильно! Лобановский для меня — бесконечность. Такие слова находил, что не можешь, а бежишь.

— Недавно друг-журналист прислал мне фото: Владимир Бессонов в солдатской форме. Сколько в армии служили?
— Ровно два.

— Чего, простите, два?
— Часа (хохочет). Мы готовились на базе к игре, которая должна была состоятся на следующий день, и меня к себе вызвал Лобановский. «Так, мол, и так — пора в армию…» И мы с Мишей Олефиренко отправились в круглую башню на улице Леси Украинки. Знаешь? Там нам выдали солдатскую форму, автоматы. Приняли присягу, сдали обмундирование — и обратно на базу. Я доложил Васильичу: «Рядовой Бессонов по вашему приказанию прибыл».

— С самым важным футбольным болельщиком — Владимиром Щербицким — были знакомы?
— Нет. А вот с его сыном дружил. Тот все передавал от отца привет тезке. Мы ведь оба — Владимиры Васильевичи.

— Правда, что первый автомобиль у вас появился аж в 30 лет?
— Не совсем так. Машины у меня были и до этого. Но я их продавал. На автомобилях в ту пору можно было хорошо заработать. И только в 1988-м, когда футбольный клуб «Динамо» подарил мне «Мерседес», сел за руль.

— Есть подозрение, что на самолетах вы налетали больше, чем наездили за рулем. Были случаи, когда в небе по-настоящему страшно было?
— И в грозу летали, и трясло. Но чтобы руки от страха потели — Бог миловал.

— А что за татуировка у вас на пальце?
— Смотрите: «Бес и 195?». Лет в 15 ее сделал. В моем родном Харькове пацаны во дворе кололи, сделали и мне. Для чего знак вопроса? Догадайся, мол, сама, с какого года.

— Дача у вас есть?
— На Русановских садах. Но там чаще родители жены летом хозяйничают. Мы с супругой, как правило, наведываемся, когда нужно что-то помочь — цветы посадить, за фруктовыми деревьями поухаживать. Газон, понятное дело, стригу я. Знаю, какого качества он должен быть.

— Ваша супруга в одном из интервью рассказывала, что вы и на кухне не чужой человек.
— Могу приготовить борщ, суп, солянку. Все зависит от наличия ингредиентов. А коронное мое блюдо — жареная картошка. Рецепт даже не проси (смеется).

— Владимир Васильевич, в футболе вы достигли — дай Бог каждому. А чего в жизни так и не научились делать?
— Наверное, не любить людей…