Скрипник: «Я не черствый дядька»

Верить в себя

– Два месяца назад, возглавив Вердер, вы наверняка имели в голове план: что надо сделать до конца года. Что из этого плана удалось осуществить, а что не удалось?
– Удалось не отстать от наших конкурентов, мы все еще в гуще событий. Главное – заставили ребят поверить в себя. Четыре игры выиграли, особенно важна последняя победа: необходимо было пойти в отпуск с хорошим настроением, с желанием вернуться и продолжить выполнять работу с тем же усердием.

– Вы всем довольны, получается?
– Такого тренера, который был бы всем доволен, наверное, нет в принципе. Достаточно заглянуть в турнирную таблицу – это вопрос номер один. Второй вопрос – количество пропущенных голов. Третий – разница в качестве игры дома и на выезде. Команда за два месяца не строится. Я не хочу себя выгораживать, но мы приняли команду в тяжелом положении, без времени на раскачку, без возможностей экспериментов и рисков – в воскресенье приняли, во вторник уже игра. На ходу втянулись. Я благодарен игрокам за доверие. Не только тренер должен доверять игрокам, но и они должны верить в своего наставника. Первая победа подняла нам настроение, ребята приходили на следующую тренировку с открытыми ртами и желанием поскорей выбраться с последнего места.

– Какими методами пытались улучшить микроклимат команды?
– Такие штуки есть во всех командах, но не везде все хорошо работает. Где-то могут быть отдельные группировки, где-то еще что-то. Не скрою, что и у нас микроклимат был далек от идеального. Для меня очень важна иерархия внутри команды. Что имею в виду: у нас есть молодые игроки – Зельке, Айчичек и прочие, которым очень нужны дядьки-наставники в команде, опытные игроки – Клеменс Фритц, Златко Юнузович, Рафаэль Вольф. Они должны влиять на молодежь, чтобы та не задирала нос, держала ноги плотно на земле. Тренер не может уследить за всем, что происходит в кабине – тут важен именно правильный микроклимат.

– В кабине?
– Раздевалка по-немецки. Так что, должна быть такая иерархия и, конечно, общая дружественность в коллективе. Тогда уже дело доходит до автоматизма, до подсознания: ты будешь биться на поле за того, кто является твоим другом, с кем ты проводишь время после футбола. Раньше такого не было.

– Как это изменить? Людей ведь не заставишь насильно дружить между собой.
– Не заставить, верно. Приказать мы, конечно, не могли. Просто много говорили об этом, пытались ненавязчиво донести важность подобных вещей. Я очень рад, что после победы над Дортмундом мы очень душевно отметили этот результат и наступающие праздники. Раньше тоже вроде как все старались, бегали, прыгали, но уверенности в себе, в своем партнере не хватало.

С киевским «Динамо» ведь тоже подобные перемены произошли. Состав фактически не изменился, на поле выходят те же люди, но качество игры совсем другое. Вот тут уже мы говорим о работе тренера. Немцы, кстати, вывели статистику: тренер – это 30 процентов результата команды.

– Остальные 70 – игроки?
– Игроки – 50, а еще 20 – удача. Все по делу. У Вердера состав приблизительно того уровня, на котором мы сейчас и находимся, но мы среди аутсайдеров все равно быть не хотим.

– Вспомните день вашего дебюта: с чем сравним мандраж перед первым матчем? С дебютом в качестве игрока на профессиональном уровне? С первым выходом на поле в составе Вердера?
– Это всегда особенные моменты. И дебют в качестве тренера, и те моменты, которые вы назвали, и первая игра за Днепр, и в еврокубках, выход за сборную. Волнительно, конечно, но в такие минуты чувствуешь, что все-таки чего-то добился в футболе.

– Самый ценный опыт, который вы приобрели за два месяца в роли тренера клуба Бундеслиги?
– Верить в себя и не шарахаться из стороны в сторону. Можно смотреть, как играют топ-команды – футбола сейчас столько в открытом доступе. Не то, что раньше – «Футбольное обозрение» по воскресеньям, в конце пять минут европейских чемпионатов, потом под впечатлением ходил до середины недели (улыбается). Сейчас все изменилось. Важно не сбиться со своего пути. Я для себя решил: на кого-то равняться и копировать не стоит – копия всегда будет хуже, чем подлинник. Конечно, в голове откладываются вещи от работы с другими тренерами, но слепо подражать я не стану.

Нет смысла стараться играть, как мадридский Реал или Бавария – все зависит от материала. Надо уметь фильтровать информацию, приспособиться к той команде, которая есть под рукой. Времени у меня пока что было не так много, чтобы все идеи сразу начали функционировать.

Похоже на бред

– Как-то раз вы, будучи игроком, говорили, что это, наверное, очень тяжело быть тренером и выгонять других футболистов. Для вас этот момент все еще остается психологически тяжелым?
– Я помню то интервью, одно из первых: я был игроком Днепра, на базу приехали журналисты. Я тогда и вправду сказал, что тренером никогда в жизни не буду, но с тех пор прошло столько времени, я сам настолько изменился…

Насчет того, что трудно выгонять игрока, – тяжелее всего было, когда я работал в юношеском футболе. Доказать родителям, что их ребенок по каким-то причинам не подходит, не создан для профессионального футбола, – нереально трудно. Я очень рад, что прошел через эти вещи, это очень помогло.

Сейчас такие проблемы не возникают. У меня остались прекрасные отношения с теми, кто ушел: и Элиа, и Петерсен. Я старался задействовать все способы, чтобы заставить их играть: и давление, и спекуляции, и мотивацию. Увы, в ту картинку, какую я хочу видеть, они не вписывались.

– Кажется, у Элии не такой доброжелательный настрой, судя по его последнему интервью.
– Конечно, читал, но он же обиделся не на тренера, а на руководство клуба. Это самооценка игрока. Когда меня Шааф не ставил в состав, думаете, я был о нем такого уж хорошего мнения? Я тоже тогда думал, что это несправедливо. Все нормально. Тренеру тяжело: представьте, есть 25 человек, из которых ты семерых на завтрашний выезд не берешь, оставляешь в городе. Потом еще семерых оставляешь в запасе. В итоге, следующий день, тренировка и перед тобой 14 футболистов, которые не совсем довольны своим местом в клубе. Такая работа.

– Получается, Элиа сказал так только ради самооправдания?
– Можете посмотреть, как он играл и сколько баллов он набирал в Гамбурге, в Ювентусе. Он талантливый футболист, но, мне кажется, возможно, деньги чуть-чуть испортили его. У меня нет времени ждать, пока он заиграет. Я не могу сказать: «Ты мое будущее, я готов ждать, сколько потребуется». С ним уже и Томас Шааф работал, и Робин Дутт. Я, видимо, просто первый, кто пришел к выводу, что пора этот вопрос решить радикально. Мне нужны футболисты, которые будут биться на поле, играть на команду, а не те, которые ждут мяч, хотят себя показать и хорошо продать. В игре против Штутгарта он меньше всех пробежал, меньше всех единоборств выиграл, реже других касался мяча. Руководство сказало Скрипнику, чтобы он меня не ставил? Похоже на бред.

Домработницы нет

– Сколько раз вам звонили в день вашего назначения?
– Масса звонков. Записная книжка почти вся поздравила. На незнакомые звонки я не отвечал, на смски отписывал. Я к этому спокойно отношусь. Теперь все поутихло, остаются только важные звонки: от брата, от тестя, от жены и детей – людей, которые болеют за меня независимо от успехов.

– Как изменилась ваша повседневная жизнь?
– Слегка изменилась, хотя по Бремену могу пройтись спокойно: как после побед, так и после поражений. Я, правда, и раньше немного ходил, сейчас еще меньше. Впрочем, Бремен отличается доброжелательностью болельщиков: они поддерживают и при неудачах, все равно при встрече желают успеха. Никакой агрессии. Больше ничего не поменялось. Домработницы в доме нет, садовника тоже.

– Есть какая-то сторона этой популярности, которая вас тяготит? Может быть, необходимость постоянно быть перед камерами и держать себя соответственно?
– Это часть работы – две пресс-конференции в неделю. Меня не тяготит. Я, конечно, в этом всём движении раньше не был. Во второй команде я тоже давал пресс-конференции, но это было только на Бремен, не на всю страну, как сейчас. Я лицо клуба, мы солидный и лояльный ко всем клуб, я должен соответствовать. К вниманию тоже привыкаешь. Ты понимаешь, что должен правильно говорить.

– Вы на пресс-конференциях можете что-то интересное рассказать или как всякий тренер говорите общие слова?
– Журналисты всегда хотят конкретики, а я всегда дипломатично ссылаюсь на то, что до игры еще два дня и все может поменяться (улыбается).

В четыре глаза

– В Украине для тренеров первый рабочий день после отпуска всегда тревожный – легионеры и украинцы любят приезжать, мягко говоря, не совсем подготовленными к работе. В Германии такое возможно?
– Такого сейчас нет. Хотя раньше, помните, был у нас бразилец Аилтон. Все удивлялись, если он приезжал на первую тренировку – значит, что-то случилось. Хотя штрафов, как таковых, не было. Провинился – ведешь всю команду в ресторан.

– Даже несколько дней прогула Аилтону списывали?
– Он не переступал грань. Все знали, что день-два – не больше, это только для него такая привилегия. Он же не пропадал посреди сезона на несколько дней. Я уверен, что мои игроки приедут вовремя и в нормальном состоянии. Два-три килограмма – ничего страшного, они быстро исчезнут. Если что-то будет, то, наверное, придется вводить такие же санкции.

– Последний рабочий вопрос, который вы решали в телефонном режиме, будучи в отпуске?
– Буквально полчаса назад разговаривали с президентом. По поводу игроков общались. Почти каждый день созваниваюсь с шеф-скаутом, докладывает мне о том, в каком состоянии переговоры по тем игрокам, которые нас интересуют. Перед звонком всегда скидывают смску: пишут срочно или нет.

– Как к вам обращаются игроки? Просто – «тренер»?
– Как правило, тренер. Скажем, разбираем игру, кто-то хочет задать вопрос, обращается: «Тренер», и так далее. Когда мы общаемся в четыре глаза, то игрок может называть меня «Виктор». Это нормально. Немецкие журналисты обращаются «Герр Скрипник».

– Какой, на ваш взгляд, должна быть идеальная дистанция между футболистом и тренером?
– Я не хочу набиваться в друзья, но, считаю, что можно говорить не только о футболе. Так было и с другими тренерами: с Шаафом, Магатом, Демьяненко, Буряком. Не должно быть такого, чтобы игрок боялся тренера. Тем более что мы из одного футбольного мяса: им просто по 25 лет, а мне – 45.

Агенты

– Правда ли, что в Вердер переходит бывший игрок Ильичевца и Черноморца Торнике Окриашвили?
– Только что общался с братом, он мне этот же вопрос задал. Он прочитал эту информацию в Интернете, у меня спросил, но мы им не интересуемся. Раньше читал все эти «новости» и думал, что правда – действительно, интересуются таким-то игроком. Сейчас сам в гуще всех этих событий – видишь, что там почти все неправда.

– Часто вам звонят украинские агенты и предлагают игроков?
– Очень часто. И не только украинские – из России, Беларуси тоже. Почему-то все думают, что, если украинец тренирует Вердер, то украинский агент будет иметь намного больше шансов, представить клубу своего игрока. Но общаюсь я со всеми.

– Я думаю, дело еще в том, что другому тренеру клуба такого уровня так просто не позвонишь.
– И это тоже. Есть знакомые мне агенты, с которыми мы обсуждаем тех или иных игроков. Есть те, которые звонят и говорят, что вот этот футболист мне стопроцентно подойдет. Я дипломатично пытаюсь объяснить, что все не совсем так. Ну, или переадресовываю к нашим скаутам. Я не хочу, чтобы кто-то думал, что я возвысился или зазнался.

– Но вас это напрягает немного?
– Нет, все нормально, не напрягает. Случаются и интересные предложения, но мы сейчас вынуждены ориентироваться только на бесплатных игроков. И потом, разных игроков присылают. Смотришь его, а он месяцами на поле вообще не выходил. Почему? Говорят, что «с тренером был в ссоре». У нас же нет возможности сейчас приглашать и ждать, пока он придет в себя.

Здоровый клуб

– Я изучал финансовый отчет клуба по 2014 году, убытков практически нет, пять тысяч евро не в счет. Самоокупаемость является принципом руководства клуба?
– Видите ли, у нас нет индивидуального спонсора, миллионера или миллиардера, который будет давать деньги на клуб. Тем более, что все равно вечно это продолжаться не может. Есть банк, у которого мы берем деньги, а потом возвращаем. Конкретного лица, содержащего клуб, как в Гамбурге, например, у нас нет.

– Это отличительная черта Вердера?
– Да. Наш клуб, помимо этого, всегда славился умением доводить таланты до нужного уровня, а потом продавать за деньги, от которых отказываться нельзя. Так было с Езилом, с Диего, с Марко Марином – за 700 тысяч купили, потом за девять миллионов продали. Есть много обратных примеров, когда вкладывались деньги, а на выходе ничего не получалось. Тот же Элиа, Арнаутович, Андерсен.

– Из-за этого Вердер вынужден отказываться от больших трансферов сейчас?
– Нам важно сохранять этот баланс. В Германии о таких клубах, как наш, говорят – Gesund, то есть здоровый. Так что, Вердер – здоровый клуб, без долгов и прочего. Зимой будет усиление, одного или двух игроков возьмем. Конечно, есть недовольные, которые хотят все и сразу.

– Вам бы не хотелось всего и сразу?
– Мне нравится видеть прогресс игроков. Нравится то, что я брал 15-летнего футболиста и довел его до уровня первой команды. В клубе только рады, что пришел тренер, который будет обращать внимание на молодежь.

– Один из руководителей клуба Клаус Фильбри сказал, что «мы не богатые, но мы и не бедные». Получается, с нынешним уровнем возможностей Вердер должен находиться где-то посередине?
– Да нет, сейчас мы находимся на том уровне, которому соответствуют все процессы в клубе. Другое дело, что бороться за выживание из года в год никому не хочется, надо с помощью внутренних ресурсов выбираться. Я рад, что у нас появляются талантливые ребята, как тот же Дэви Зельке, например.

– Летом Зельке уничтожил в одиночку сборную Украины на юношеском чемпионате Европе, сейчас провел выдающийся матч против Боруссии. Кажется, он может вырасти в форварда топ-уровня.
– Летом его, кстати, Бенфика хотела выкупить, но в клубе правильно сделали, продлив контракт на пять лет. После Дортмунда я сказал ему, что с таким отношением к игре он может рассчитывать на предложение от топ-клуба, притом не только Германии.

Skripniker

– Бременские радиостанции во всю крутят песню в вашу честь. Понравилась?
– Я к этому хорошо отношусь. Я же не какой-то черствый дядька: «Что вы делаете, мне это не нравится?». Медиа, болельщики придумывают такие веселые штуки – я не против. Когда все хорошо, такие вещи и появляются. Надеюсь, и дальше все будет хорошо.